— Ты имеешь в виду то, что я говорил о партиях и голосовании? — спросил я, стараясь придать своему вопросу иронический смысл, хотя на самом деле был несколько обеспокоен. — Так то была шутка. Или, во всяком случае, говорилось несерьезно.
— Не шути в этом городе, дружок, — мрачно заметил Хейл. — И уж, по крайней мере, с этими людьми. Они таких шуток не понимают.
— А я уж хотел было остаться и прийти в следующую субботу.
— Не надо. Уезжай как можно быстрее. Я и сам готов уехать хоть к черту на рога.
— Мне, конечно, неведомо, как работает ваш департамент, но почему ты не можешь попросить, чтобы тебя перевели куда-нибудь в другое место?
— Просить-то я могу, — сказал Хейл, разминая сигарету, — и, наверное, попрошу. Но на службе меня считают ненадежным. И в оба присматривают за мной круглые сутки.
— Ты ненадежный? Вот уж никогда бы не подумал.
— Два года я находился в Таиланде. Отправил оттуда пару докладов по не совсем надлежащим каналам. — Он горько рассмеялся. — Ну, и меня вежливо убрали. Дали прекрасное место в департаменте с красивой секретаршей, даже увеличили жалованье. Со мной обошлись любезно лишь благодаря моему проклятому тестю. Но урок был ясен, и я запомнил его. Будь пай-мальчиком, а не то… — Он снова хрипло рассмеялся. — И подумать только, что я когда-то праздновал свое поступление на дипломатическую службу. А служба оказалась такой бессмысленной. Те доклады, что я составляю… Я похлопываю себя по плечу, словно отважного правдоискателя, смелого глашатая истины. Да разве на страницах моих докладов не то же самое, что найдешь в каждой нашей газете? — Он со злостью смял сигарету и выбросил ее. — Мы живем в век адвокатов-ловкачей Бенсонов, которые от рождения приучены подниматься по сточным канавам. Хочу откровенно признаться в том, что временами происходит со мной. Бывают дни, когда у меня такое ощущение, словно я весь в дерьме. Я чищу зубы, полощу рот, моюсь, но ничто не помогает.
— Мне-то казалось, что ты живешь замечательно.
— Прикидываюсь, — тоскливо признался Хейл. — Должен прикидываться. А на самом деле я безупречно одетый лжец. У нас правительство лжецов, и у каждого из нас вдоволь практики. Вот и я, счастливый государственный чиновник, муж, зять, счастливый отец двух детей… Ах, для чего я говорю об этом? У тебя, наверно, достаточно и своих неприятностей.
— Но если тебе так плохо и служба совсем не по душе, то почему ты не уйдешь? Не займешься чем-нибудь другим?
