Бортовой журнал 7 | страница 31
У нас фермер с утра до ночи в коровьем дерьме, а когда он отмывается наконец, то понимает, что он еще и деньги должен – за солярку, за элеватор, за то и за это. И все, что остается у него потом, обозначается обычно словом «хер».
Параллельные миры. Из того мира в мир фермера закидывается удочка, и по этой удочке потом все и уходит в тот мир, в котором фермера уж точно никогда не будет.
Да его освободить надо, господа нетутошние, освободить этого беднягу хотя бы от солярки. Ему, фермеру, нужен биореактор, в который загружается дерьмо от четырех его коров, а на выходе получается биогаз – так, как это давно уже сделано, если не ошибаюсь, англичанами для вьетнамских крестьян. И на этом биогазе должен обогреваться не только тот сарай, где у него буренки содержатся, но и дом фермера. И вся его техника: машины, тракторы и все прочее – должны работать на этом биогазе. И еще хорошо бы ему ветряк соорудить на участке на три киловатта – тоже какое-никакое подспорье. Нельзя ему зависеть от солярки. Ему и элеватор свой собственный нужен. Маленький такой, чтоб, значит, по дешевки перекупщикам ничего не сдавать. Ему много чего нужно, этому бедняге нашему с четырьмя коровами, а он получит только то, что вы треснете прилюдно по стакану молочка. Вот, блин, история!
Начали подстригать траву.
Сначала ее посеяли, а потом, когда она подросла, ее начали подстригать.
Если дело и дальше так пойдет, то ее научатся и поливать, и тогда у нас в городе появятся настоящие английские газоны.
Лет через сто, конечно, но появятся, а там и до закона недалеко.
Почему я так считаю?
Потому что закон служит вечности, то есть закон позволяет сохранить государство в течение длительного времени, и самое длительное – это вечность – то, к чему стремится все живое и неживое и что так трудно достигается. Закон – это стремление к вечности. Он должен быть прост, понятен и должен исключать разночтения. Как вам, например, такой закон: «Трава должна подстригаться»? Три слова и никакого разночтения.
Но почему должна подстригаться трава?
А потому что при взгляде на подстриженный газон возникает мысль о том, что так было всегда. Всегда газон был именно в таком виде. Возникает мысль о неизменности, то есть вечности. И если начали у нас растить газоны, начали их подстригать, а скоро и поливать научатся, то это может означать только одно – хочется закона, то есть неизменности.
Хочется все сохранить.
То есть желание сохранить траву перетечет в желание сохранить камни мостовой, здания, старину, город, жителей, традиции, культуру.
