, мама.
И с этими словами малыш неуклюже побежал, припадая на одну ногу, к двери на кухню, оставив свою мать стоять посреди двора и смотреть, как он от неё убегает, с таким выражением изумления на лице, что Гэбриэл не выдержал и во весь голос рассмеялся.
На этот звук Калли обернулась.
– Вы! – воскликнула она, и её изумительные зелёные глаза полыхнули гневом. – Как вы смеете смеяться? Вы имеете хоть малейшее представление, что я чувствовала? Хоть какое-то понятие о том, через что я прошла, когда поняла, что Ники исчез?
Гэйб пожал плечами, словно извиняясь.
– Вообще-то, я спустился вниз со скалы, чтобы достать ваш чемодан, – сказал он спокойно, медленно направляясь к конюшне. И, как он и предполагал, Калли последовала за ним.
– Вам следовало сначала спросить!
– Вы бы дали мне разрешение взять Ники с собой?
– Конечно же, нет! Почему я должна доверить своего ребёнка совершенно незнакомому человеку?
В конюшне было тихо. Барроу расседлал Трояна и отвёл его в стойло. Гэйб подал груму еле заметный знак, чтобы тот исчез. Барроу вышел, тихо закрыв за собой дверь конюшни.
– И вы знаете, что он боится лошадей…
– Неправда. Ники боится упасть, что, как я понял, случалось с ним довольно часто прежде. Как только мальчика убедили в том, что он не упадёт, он отлично провёл время.
Калли сердито смотрела на Гэйба.
– Значит, вы считаете меня совершенным, не так ли? – спросил Ренфру, открывая дверцу стойла.
Молодая женщина выглядела смущённой.
– Как вы могли такое подумать?
– Вы только что сами это сказали.
– Я этого не говорила!
– Вы сказали, что я совершенно незнако…
Калли сузила глаза, глядя на него.
– Я имела в виду, абсолютно незнакомый человек, – поправила она Гэбриэла. – Совсем не знакомый человек, и, естественно, не тот человек, которому я могу доверить своего сына. И не будьте таким несерьёзным, когда я делаю вам выговор!
– Да, мэм, – промурлыкал Гэйб. – А вы очень хорошенькая, когда злитесь.
Калли насмешливо фыркнула, отчего её ноздри задрожали, – и он нашёл это совершенно очаровательным.
– Держу пари, вы совершенно измучили себя всякого рода ужасными фантазиями, а теперь, когда увидели, что с Ники всё в полном порядке, и он, очевидно, безумно счастлив, вы злитесь на всех и чувствуете себя не в своей тарелке. И поэтому вините во всём меня.
– Я виню вас, да! Потому что это была ваша вина. Если бы вы не взяли его…
– Да, да, mea culpa[4].
А вы знаете, что у меня есть отличное лекарство от вашего расстройства? – заявил Гэбриэл.
