Жил Фролка в естественных укрытиях, главным образом в пещерах, где независимо от времени года температура всегда была постоянной. Небольшой костерок посреди камня добавлял тепла и уюта.
Иногда в полном отчаянии, когда подолгу приходилось голодать и мерзнуть, Фролка выходил из своего укрытия и, злясь на все на свете, выл, а точнее, громко, с надрывом мычал, рвал душу, пока не впадал в крайнее уныние. Впрочем, со временем добывать еду стало более-менее полегче.
Так, подчиняясь законам тайги, Фролка продолжал жить. У него не было ни цели, ни каких-либо вообще мыслей о будущем. Он просто жил, и все. Жил в постоянной борьбе за эту жизнь, не зная и не подозревая, что она может быть иной.
Желание жить предельно приспособило его тело к условиям леса, выработало удивительную ловкость и слаженность движений во время и «хождения» по земле, и лазания по деревьям. Его скачки превратились в плавное волнообразное движение, когда он стремительно несся среди бурелома, то и дело хватаясь длинными руками за стволы и сучья деревьев, чтобы перебраться, «перелететь» через валежины или ручьи. И наоборот, Фролка мог часами сидеть в засаде без единого движения, а затем, когда жертва оказывалась на доступном расстоянии, пулей выстреливать из своего укрытия или сваливаться на нее сверху.
Со временем он стал еще больше приобщать себя ко всем остальным жителям леса.
Между тем, когда его дикая жизнь кое-как наладилась, на него часто стало накатывать что-то непонятное. Время от времени его тело ни с того ни с сего начинало ломать, скручивать, выворачивать наизнанку. Внутри вспыхивал огонь, и хотелось одного — куда-то бежать. Желание нестись сломя голову было жгучим и страстным. Что Фролка и делал. Он метался по тайге, вслушиваясь, вглядываясь, втягивая в себя запахи, пытаясь определить причину внезапного возбуждения. В такие моменты забывался голод, пропадало чувство опасности и страха. Фролка терялся, он едва сдерживал рвущееся изнутри пламя.
Особенно трудно ему приходилось во время тайных посещений деревень и поселков. Встречая женщин, он подолгу наблюдал за ними, переживая то сладостные, то томительные, а то просто невыносимые мгновения. Именно после этих наблюдений Фролка начал смутно догадываться, что это и есть главная причина его неуправляемого поведения. Сам вид женщин, их мягкие, плавные движения, округлость тела, звонкие голоса, а главное — их запах с каждым разом манили, притягивали его к ним все сильнее.
