Еще не закончился осинник, а ноги уже едва держали. Отяжелевшее и неуклюжее тело тянуло вниз, к земле, заставляло прилечь, отдохнуть, сохранить последние силы. Остановившись, он подогнул задние ноги, потом передние, забыв, что одна уже ничего не чувствует.
Огромный зверь сначала лег на грудь, потом медленно завалился на бок, продолжая держать свою венценосную голову прямо и горделиво. Он даже лежа смотрел на все вокруг с царственным высокомерием. Но и это длилось недолго. Голова отяжелела, и он осторожно положил ее на снег. Тяжелыми стали веки, затуманились глаза, тем не менее он успел различить спешащих к нему людей, которых он не раз видел издали. Подбегающие люди казались странными. Один из них по мере приближения становился все больше и шире. Другой, маленький и мохнатый, прыгал волнообразно, как росомаха.
Все, у лося больше не было сил не то чтобы вскочить или хотя бы дернуться, но и дальше смотреть.
Окончательно закрыв глаза, зверь еще слышал, как злобно зарычали над ним люди, как полоснуло, ожгло огнем шею, и на него навалилась смертельная усталость…
Когда ковыляющий лось остановился и начал подгибать дрожащие ноги, изо рта Фролки вырвался победный вопль. Степка, у которого от предвкушения скорого пира липкие слюни текли по губам, подбородку, шее, отчего приходилось часто сглатывать, тут же подхватил этот вопль ломающимся голосом. С ножом в руках он обходил раненого зверя с другой стороны. Страшно голодный юноша был готов вцепиться в могучую шею раненого зверя даже зубами. Мысленно он уже вспарывал живот зверю, вытаскивал мокрую, сочную печень, рвал ее молодыми зубами и глотал, глотал, глотал огромные нежные куски. Нет, сначала он сделает надрез шеи с левой стороны и напьется бьющей прямо в рот горячей кровью.
Нечто подобное переживал и Фролка. В эти мгновения он был счастлив. Не успели они с детенышем выйти на большую охоту, и вот на тебе, такая удача, и это в начале зимы. Мяса им хватит даже больше чем на ползимы, если есть экономно. И вообще, думал он, эту первую зиму без Тоньки они неплохо перезимуют.
Не сдерживая себя больше, Степка первым бросился на жертву и вогнал нож в мягкую шею лося. Тот даже не вздрогнул. Припав к едва пульсирующей ране губами, юноша стал жадно всасывать в себя остатки его жизни.
Фролка тоже захлебывался тягучими слюнями. Он рычал, торопливо надевая на себя когти. Скоро, скоро он доберется до сладчайших внутренностей, набьет ими свой живот и только потом разделает тушу, разделит ее на части, и они с детенышем унесут все в ближайшую пещеру, все без остатка. Главное — надо будет тщательно за собой убрать, чтобы…
