– Григорий! – обратился он к дремлющему у двери охраннику. – Гриша, ты парень из мастеровых, ну-ка на, проверь на вшивость эту штуковину. Пощупай ее, молоточком постучи, надрез сделай. На, возьми! – майор протянул орден подходящему увальню с широченными, мозолистыми ладонями.
Шурыгин заметил, как ненавистью стрельнул взглядом Репин, как весь подобрался, заострился.
– Убежден, что фальшивый. Не так ли, Гриша?!
– Щас посмотрим, – Григорий деловито протянул руку.
– Не трожь орден! Не тебе и не тобой даденный, – тихо, почти шепотом процедил Микко.
– Что-о!? – майор аж привстал со стула. – Что ты сказал, сука!? Да я тебе за такие слова язык выдеру с корнем! Карел вонючий! – голос майора стал визгливый, глаза похолодели и стали похожи на шляпки от гвоздей. Даже волоски отлипли от плешины и криво вздыбились. – Я ж тебя в порошок!.. Ты у меня собственным говном подавишься!..
Григорий отдернул руку и поспешно встал за спиной у арестованного. С Зои тотчас слетела дремота, и она с азартом болельщицы уставилась на паренька. Скромный, с грустными глазами тот вдруг ощетинился. «Давай, давай еще…!» – мысленно подбадривала его Зоя, прекрасно зная, чем это все может кончиться. Ей ужасно нравилось, когда мужики дрались. Дрались в кровь, смачно, с хрустом, стоном, ошалело, переходя в исступление. Ей нравилось, когда сталкивались две силы – это так возбуждало ее. Зое всегда хотелось, сломя голову, броситься к победителю и самой почувствовать эту силу на себе и в себе.
– Я сказал, не трожь орден! Заслужи сначала, а потом хоть пили его, хоть кусай, хоть ешь!
У Шурыгина потемнело в глазах. Он машинально включил «прожектор», но и тот мало что дал. Несколько секунд майор не находил слов. Так ему еще никто не дерзил, пожалуй, даже с далеких времен гражданской. «Уж не провокация ли? – лихорадочно обдумывал он. – Может подсунули мне этого получухонца?! Сейчас вон сколько провокаторов, того и гляди с дерьмом и портупеей схавают и не подавятся! Хотя с другой стороны, его ведь чуть не убили в санитарной машине, да и свой человек все время с него глаз не спускал!?.. Не-е-ет, это борзота!..».
– Вста-а-ать!!! – майор не узнал собственного голоса, вернее визга.
– Гриша…, – тут же, почти шепотом выдавил Шурыгин, перебросив взгляд на охранника. Тот, не мешкая, привычно и довольно профессионально, сложив руки в «замок», как кувалдой, наискось ударил едва вставшего с табурета парня в бок. Сломав его пополам, уже ребром ладони несильно нанес удар по шее. Опилки заглушили падение тела.
