Лаодин жадно затянулся и продолжал:
— Этот участок достался Чжан Шуаню во время земельной реформы. Мог бы достаться и нам. Но активистам не пристало спорить из-за какого-то клочка земли. — Он взглянул на Дуншаня и добавил: — Каждый му земли — великое дело для нашего брата крестьянина!
Дуншань знал наперед, что скажет отец, и уже собирался ответить, но Лаодин, вздохнув, продолжал:
— На что мне деньги? Они останутся вам с братом. Не вечно же мне жить!
— Говорю тебе, что Чжан Шуань ничего не собирается продавать. Ван Лаосань врет, а ты слушаешь, — засмеялся Дуншань.
— Не собирается! — усмехнулся Лаодин. — Этак, пожалуй, ему никогда не расплатиться с долгами!
— Какие там у него долги! — возразил Дуншань. — Я непременно поговорю с ним на днях. Продать землю — это не выход из положения, — что, у Чжан Шуаня пятьдесят или хотя бы тридцать му земли? Десяти и то нет. Допустим, он их продаст, а дальше что будет делать? Чжан Шуань был таким же бедняком, как и мы. И сейчас, когда он попал в беду, ему надо помочь. А ты хочешь у него купить землю!
Старик слышал толки односельчан о том, что раз Дуншань коммунист, он-де не имеет права покупать землю и давать деньги в долг. Потому, видимо, он и боится. Едва дослушав сына, Лаодин с досадой возразил:
— Почему же не купить! Не купим мы — купят другие! Вспомни историю о том, как Чжоу Юй ударил Хуан Гая[13]. Все произошло по доброй воле и с обоюдного согласия. Так и с землей — один продает, другой покупает. Мы же не занимаемся вымогательством, не злоупотребляем твоим положением члена партии. Отчего же нам не купить землю?
Ничего подобного Дуншань не ожидал от старика и воскликнул:
— Ты что говоришь, отец! Конечно, продажа земли — личное дело каждого. Но Чжан Шуаню лучше не продавать землю. Ведь ему надо всего-навсего несколько сот тысяч юаней. Мы не можем безучастно смотреть, как разоряются люди. Я обещал одолжить ему пятьсот тысяч юаней...
— Когда это вы столковались? — перебил сына Лаодин, в упор глядя на него налившимися кровью глазами.
— Сегодня, — ответил Дуншань.
Лаодин вскочил с места. Лицо его побагровело, жилы на шее вздулись.
— Эти деньги заработал Дунлинь, а не ты! — в бешенстве закричал он. — Он, видите ли, обещал одолжить! Может, ты и меня с матерью в долг отдашь?!
Старик схватил куртку и выбежал из дому. От шума проснулась мать.
— У твоей сестры скоро свадьба! — с укором произнесла она. — Надо сделать кое-какие покупки. Я так просила денег у отца, так просила... Не дал. Все на землю копит. Чего же ты к нему пристаешь?
