— Ну только посмотрите на это, и о чем ты думала? И вот этому теперь учат в школе? — Потом они садились у кухонного стола и обсуждали, не стоит ли пойти на родительское собрание и попросить миссис Эдисон придерживаться основ на уроках изобразительного искусства.
Однажды к ним влетела Харриет и сообщила самым взрослым голосом>; что если они осмелятся пойти в школу, она нарисует их голыми на фасаде школы.
Они в изумлении уставились на нее. Рот отца открывался и закрывался, открывался и закрывался.
Мать провела пальцами по своим коротким волосам и снова и снова повторяла:
— Она не мой ребенок, клянусь.
Но конечно, Харриет была ее ребенком. Когда-то Харриет попыталась доказать, что это не так, но сдалась после того, как нашла свое свидетельство о рождении и объявление в местной газете. Внешне она была похожа и на мать, и на отца.
Особенно сейчас, когда она весила значительно меньше, чем в юности. Ей было ненавистно это признавать, но у нее был такой же подбородок, как у Шарлин, и зеленые глаза Хэролда.
Мать всплеснула руками.
— Ты, наверное, умираешь с голоду, — сказала она, вскакивая с кресла. — Давай, я принесу тебе перекусить.
Харриет подняла руку:
— Все хорошо, — сказала она.
— Ты похожа на тростинку, — ответила мать. — У меня как раз есть свежий пирог. Морковный. У Зака это любимый, как ты, я уверена, наверняка знаешь. Я испекла его специально для него, но он не будет против, если мы отрежем кусочек.
— Я не голодна, — сказала Харриет, хотя мать все равно торопливо вышла из комнаты.
— Ты могла с таким же успехом разговаривать с ковром, — сказал отец. — Она накормит тебя, даже если завтра будет целый день жаловаться, что берегла этот пирог для твоего сына.
Харриет удивленно посмотрела на отца:
— Ты понимаешь, да?
Он провел пальцами по подлокотнику кресла.
— Больше, чем ты думаешь. — Он смотрел в противоположную сторону, куда-то между елкой и тикающими часами с кукушкой. — Твоя мама, она желает тебе добра, — сказал он.
— Да, — едва слышно ответила Харриет. — Почему ты всегда носишь темно-синие пижамы?
Он резко обернулся и пристально посмотрел на нее:
— Забавно, что ты об этом спросила.
— О-о?
Он почесал рукой подбородок.
— Никто никогда не спрашивал меня.
— Даже мама?
Он покачал головой и улыбнулся:
— Нет.
— Хм-м-м. — Харриет не знала, удобнее ли ей сейчас с отцом или, напротив, труднее, чем было раньше.
— Просто они мне нравятся, — сказал он. — Без какой-то особенной причины.
— Как тебе нравится каждый день пользоваться моей кружкой?
