— Сколько же лет мы знакомы? — спрашивал меня иногда Евгений Павлович Гершуни. — Неужели скоро полсотни лет? Да-да, конечно. Я ведь помню вас еще тоненьким, худеньким юношей!
Все правильно. Я был тогда студентом. Кончал режиссерское отделение Театрального института и страшно обрадовался, когда Кузнецов и Гершуни пригласили меня принять участие в работе постановочной мастерской. Стать цирковым режиссером! Это было самым жгучим моим желанием!
Вот и первая репетиция. Отведя для нее ранний утренний час, Герцог ободряюще сказал:
— Еще на одну ступеньку подымаетесь. Ни пуха ни пера!
Увы, пожелание это не помогло мне в тот день.
С отчаянной смелостью я перешагнул барьер. Опилки мягко спружинили под ногами. Артисты, с которыми мне предстояло работать, были в сборе. Однако не успел я обратиться к ним, как произошло непредвиденное. Вольготно и громко между собой переговариваясь, два дюжих эквилибриста вынесли на манеж свою переходную лестницу.
— Позвольте, — сказал я. — Это время отведено не для вашей — для моей репетиции.
— А нам сейчас удобнее.
— То есть как?
— А вот так!
При этом эквилибристы окинули меня таким пренебрежительно-насмешливым взглядом, что стало ясно — решили идти напролом.
— Освободите манеж, — сказал я возможно строже. — За кулисами висит расписание, и я настаиваю.
— Настаивать лучше всего на лимонных корочках,— все с той же насмешливостью посоветовали мне.
Не обращая больше внимания ни на меня, ни на растерявшихся моих артистов, эквилибристы принялись закреплять оттяжки своей лестницы. Они действовали неторопливо, всем видом подчеркивая полнейшую безнаказанность.
Нет, этого я допустить не мог. Надо было немедленно действовать, и я кинулся в дирекцию. К счастью для меня, как раз в этот момент там появился Евгений Павлович Гершуни.
— Спокойнее! — сказал он, увидя мое потрясенное лицо. — Спокойнее и по порядку. Что случилось?
Я начал взахлеб, не сомневаясь, что рассказ мой вызовет у Гершуни негодование. Ничего подобного. Вместо того чтобы вскипеть и вскочить — он выслушал меня хладнокровнейшим образом. Прикрыл глаза. Казалось, вообще забыл о разговоре. И только затем укоризненно напомнил:
— А время-то репетиционное — оно идет, уходит, Давайте посмотрим, что тут можно предпринять.
Поднявшись на верхнюю перекладину лестницы, эквилибристы уже приступили к репетиции. Шагнув на манеж, дав им возможность закончить трюк, Гершуни с чувством вздохнул:
