С чего она начнет? Конечно, с этой скотины Джеймса. Само собой разумеется, Аннеля не будет рассказывать, что сама предложила американцам свои услуги. Она расскажет иначе: Джеймс негодяй, садист. Он сначала совратил ее, а потом шантажировал, угрожая благополучию ее престарелых родителей.
Затем она выдаст с головой Семенова. Не пожалеет, конечно, и Черняева, этого самодовольного «Короля». Правда, с Черняевым сложнее. Судя по всему — фигура. Она это поняла по ряду намеков. Что ей о нем известно? Мало, до обидного мало! Ведь он до поры до времени не действовал, сидел тихо. Как и она, впрочем. А начали действовать — и попались!
К утру план действий у Пщеглонской созрел полностью. Когда появился Миронов, она встретила его вымученной улыбкой.
— Андрей Иванович, голубчик… Да, простите, можно вас так называть?
— От «голубчика» увольте, — сухо ответил Миронов. — Так что вы хотели?
— Я… я хотела поблагодарить вас. Вы спасли мне жизнь. Ну, а я… я вела себя как дура.
— Я выполнял свой долг. Однако оставим разговоры. Пора ехать.
Несколько часов спустя Миронов и Пщеглонская были в Москве.
Генерал с полчаса расспрашивал Миронова о том, как прошла операция. Потом приказал:
— Займитесь Семеновым — проводите эксперимент. Как Савельев? В Москве?
— Вот-вот должен быть, он вылетел следующим самолетом.
— Черняев, между прочим, здесь, в Москве, в институте судебной психиатрии, — заметил в заключение беседы генерал. — Доставлен сегодня утром. Свяжитесь с руководством института и попросите ускорить экспертизу. Пщеглонскую тоже надо допросить.
А Пщеглонская и не думала запираться. На поставленные вопросы отвечала исчерпывающе, почти без раздумья, сама рассказала об объявлении, о спичечной коробке, о водосточной трубе, о саквояже в аэропорту, под подкладку которого Черняев упрятал микропленку со шпионскими сведениями. Пленку эту, рассказала Пщеглонская, она извлекла, перенесла на спичечную коробку и переправила через Семенова в Москву. Кому — она не знала. Ей известно было только имя Макарова, в адрес которого следовало посылать условные телеграммы.
Занончив допрос, Миронов пригласил Савельева, уже успевшего прилететь. Проинструктировав его, он велел ему ждать в соседнем кабинете, а сам вызвал Семенова.
— Вернемся к вопросу о том, как вы были завербованы гестапо, — начал Миронов. — Только говорите правду.
— Гражданин начальник, — взмолился Семенов, — но я все сказал, Христом-богом клянусь…
Миронов сделал незаметный знак своему помощнику. Тот молча вышел из комнаты.
