С посланьем от Рамина милой Вис:
"Я надоел тебе, моя любовь,
Иль пить мою ты продолжаешь кровь?
Какому же обязан я злосчастью,
Что ты пресытилась моею страстью?
Все той же верен я любви, надежде,
Но ты-то стала не такой, как прежде.
Ты беззаботно кутаешься в мех,
А я в смятенье падаю на снег.
Мне - боль и горе, а тебе - шелка,
Тебе - веселый праздник, мне - тоска.
Ужели бог такой желал судьбы:
Тебе - пиры, мне - слезы и мольбы?
Ужели ты сотворена для нег,
А я в унынье проживу свой век?
Будь счастлива всегда, из года в год:
Ты нежная, ты не снесешь невзгод!
Но почему же я страдать обязан?
Ужели с горем навсегда я связан?
Будь радостна - ты радости достойна,
Ты мной, твоим рабом, владей спокойно.
Но ты поймешь ли, что я тяжко болен,
Что я в цепях твоих кудрей безволен,
Что ночь темна, а светоч мой погас,
Ушел покой из сердца, сон - из глаз.
Я, как безумец, бегаю по крыше,
Вокруг - лишь мрак, над городом нависший.
Стремлюсь к тебе, но ты всегда вдали.
Мою надежду не испепели!
Ночную тьму развей сияньем дня,
В свои объятья заключи меня.
О, лишь объятий жаркое тепло
Меня б теперь от холода спасло!
Свой дивный лик открой мне поскорей,
Дай мускус мне вдохнуть твоих кудрей.
Я пожелтел, как золото, гляди, -
Прижми меня к серебряной груди!
Иду к тебе, блуждая, в сердце робость,
Разлука наша для меня - как пропасть!
О, не гордись моими ты скорбями,
Не радуйся, что твой любимый - в яме.
Не отнимай надежду на свиданье,
Иначе прокляну я мирозданье.
Не гневайся, убийства не готовь,
Не отнимай надежду на любовь.
Пока я жив, я не уйду к другой,
Твоим рабам пребуду я слугой".
Душа у Вис вскипела, как вино,
Когда оно с огнем сопряжено.
Сказала мамке: "Пораскинь умом,
Как от Мубада мне уйти тайком.
Он спит, но, если он проснется, - горе:
Несдобровать мне, я умру в позоре,
А он, старик, проснется в самом деле,
Когда поймет, что нет меня в постели.
Одно поможет: с ним ты лечь должна,
Как с милым мужем - добрая жена.
Ты спрячь лицо, ложись к нему спиною,
Он пьян, тебя он спутает со мною.
Ты пышным телом, как и я, мягка,
Обнимет он - обманется рука.
В беспамятстве, хмельной, на сонном ложе,
Ужели кожу отличит от кожи?"
Сказала и светильник погасила,
Кормилицу супругу подложила,
Сама пошла к Рамину, весела,
В лобзаньях исцеленье принесла.
Сняла с себя покров из горностая
И разостлала, юностью блистая,
Рубаху мокрую сняла со смехом
С Рамина - и укрылись лисьим мехом,
Друг с другом, радуя сердца, слились,
