Кобылу вновь пробрала дрожь, и через минуту на соломе лежал жеребенок. Он был вороным, без малейшего белого пятнышка, и не шевелился. Тристан отвязал веревку от передних ног и положил жеребенка к голове Деландры.
— Он жив? — тихо спросила Мари.
— Сейчас да. Ближайшие часы покажут.
Тристан взял пучок соломы и начал обтирать жеребенка, поскольку Деландра не делала попыток вылизать его. Трой стал ему помогать.
— Принесу для нее попону, — сказал он после, поднимаясь.
Жеребенок открыл глаза и слегка шевельнул головой. Его тонкие ножки дрожали. Кобыла раздула ноздри и тоже попыталась поднять голову. Тристан подвинул жеребенка немного ближе к ней, и Мари поддержала ее шею.
— А что теперь?
— Ему надо попить, и еще должен полностью выйти послед, но с этим проблема — ведь у нее нет схваток… Я поднесу жеребенка, чтобы он пососал. Может быть, это поможет. Подождем еще час, а потом позовем доктора Майяра.
Вскоре вернулся Трой с шерстяной попоной и накрыл ею кобылу:
— Вы останетесь с Деландрой? Я покормлю других лошадей. Кроме того, моя помощь нужна Николя.
— Тогда иди, я здесь обо всем позабочусь.
Пока Трой выходил из стойла, Тристан продолжал обтирать жеребенка соломой.
— Это жеребец. Черный как ночь в новолуние. Дьяболо. Как тебе это имя? Подходит ему?
Удивленная тем, что он спрашивает ее мнение, Мари кивнула.
— Красивое имя.
— Ты купила на ярмарке все, что хотела?
— Да. Оставшиеся деньги лежат в моей комнате. Я верну их, как только мы вернемся в дом.
— Оставь себе. Думаю, в ближайшее время ты будешь часто ходить на рынок.
Перемена в его настроении заставила Мари насторожиться.
— Не знаю. Может быть, — неопределенно ответила она и пропустила сквозь пальцы пряди гривы Деландры. — Спасибо.
Тристан вдруг прервался:
— Мари, я понятия не имел, что ты провела вчера целый день, убирая дом и заново обставляя его.
Молодая женщина пожала плечами:
— Не думаю, что это важно.
— И все же. Почему ты ничего не сказала? Почему позволила упрекать себя?
— Но ведь это именно то, что ты обещал. Ты ведь хотел превратить мою жизнь в непрекращающуюся боль, — напомнила она.
— Кроме достойной осуждения склонности к импульсивности, которая частенько создает мне сложности, — Тристан усмехнулся, без малейшего намека на сознание своей вины, — …одним из моих немногочисленных недостатков являются внезапные вспышки гнева. Если бы каждый, на чью голову я во всеуслышание призывал чуму и погибель, действительно умирал, здесь бы все обезлюдело. Я вспыльчив, но незлопамятен, — добавил де Рассак.
