На всякий случай Александр снова пощупал в кармане револьвер. В общем, вдруг пригодится? На мгновение даже Сергей Иванович показался милым и понятным, но только на мгновение: воспоминание о шефе лишний раз дало понять Быкову, что вряд ли он теряет там слишком много.
Разгон сопровождали толчки, неожиданно сменившиеся плавным скольжением по воздуху. АН-24, набирая высоту, сделал вальяжный разворот и лёг на неизвестный курс.
"Даже леденцов, похоже, не дадут…", прикинул Александр, сунул в рот «Орбит» и стал смотреть в иллюминатор.
Какое-то время Быков созерцал огоньки внизу, где скоплениями, где цепочками оттеняющими предрассветную мглу окрестностей родного города, а потом попытался снова рассмотреть хоть кого-то из пассажиров, но смотреть вперёд мешали спинки кресел. Впрочем, теперь не горели даже те плафоны, что светили на земле, и густой полумрак в салоне вряд ли позволил бы хорошо увидеть даже близких соседей.
Быков вдруг почувствовал, что очень хочется спать.
"Я же почти не спал сегодня, — отрешённо подумал он. — В общем, даже если лечу в ад, стоит поспать".
* * *
Поспал он хорошо и крепко — настолько хорошо, что проспал посадку. Самолёт уже стоял, двигатели молчали, а в иллюминатор лился яркий солнечный свет.
Быков наклонился чуть вперёд к стеклу — и обомлел:
Самолёт, похоже, стоял как раз на той самой странной круглой площадке, которую Александр видел на картинке. Площадка по виду сильно смахивала на бетонную. Всего в нескольких метрах от её края проходила с крутым изгибом дорога, за которой ещё чуть дальше расстилалось озеро. За полосой воды в лёгкой дымке испарений высились голубые с белым на вершинах и с зелёным внизу горы.
Остальные пассажиры копошились в креслах и тоже посматривали в окна по обе стороны самолёта. Раздавались отдельные сдержанные возгласы, но в целом, почти никто друг с другом не разговаривал, из чего Александр машинально сделал вывод, что видимо, все, так же, как и он, были доставлены к самолёту поодиночке, и познакомиться пока не успели.
Взглянув на противоположную сторону, он почти не удивился, узнав уже виденные раз домики и деревья, кое-где лиственные, кое-где хвойные, а, местами, как ни странно, попадались явно южные экземпляры — во всяком случае, Быков узнал азалии и фикусы. В поле зрения не было видно ни одной живой души, но через секунду из-за высокой живой изгороди на краю бетонной площадки вышли двое в теннисках и шортах и направились к самолёту.
