— Ага, — сказал Быков вслух, — значит, хоть в этом пока не обманули.
Произнёс он это довольно громко, потому что сидевший через два ряда кресел парень повернулся и внимательно посмотрел на Сашу. Быков приветливо кивнул:
— С прибытием!
Парень усмехнулся немного напряжённо и кивнул в ответ.
Занавески в передней части салона распахнулись, пропуская Виктора Францевича. Десятки глаз моментально уставились на него, кто-то покашливал, прочищая горло, но люди пока мочлали.
Из-за спины странного вербовщика выпорхнула стюардесса Лена и протанцевала в хвостовую часть, там стукнул люк и в салон потянуло свежим, но тёплым воздухом. Пассажиры, одетые по-зимнему, начали разоблачаться.
Виктор Францевич, хлопнул в ладоши и помахал руками, призывая к вниманию:
— С прибытие, друзья мои! — весело объявил он. — Сейчас вы проследуете в отведённые каждому личные апартаменты, где сможете немного привести себя в порядок, как говорится. В комнатах у вас есть часы, показывающие местное время, сверите его со своими. Сейчас здесь двенадцать-шестнадцать. Ровно в четырнадцать-ноль-ноль по местному времени в центральном зале для собраний состоится общая лекция, на которой последуют разъяснения и ответы на все возможные вопросы…
— «Возможные» — это какие? — несколько вызывающе спросила девушка, стоявшая через четыре ряда сидений слева впереди от Александра. — На которые можно отвечать?
Виктор Францевич улыбнулся:
— Смею уверить: вопросов, на которые вам пока не ответят, будет очень мало. Обычно, их даже не каждый умудряется задать. А пока — прошу! — Он указал в хвост самолёта, где через распахнутую дверь, веяло свежим воздухом.
Поскольку Быков сидел последним, то вышел он первым. Вышел — и невольно остановился. Самолёт действительно стоял почти в центре той самой круглой бетонной площадки с картинки.
Собственно, он почти не сомневался в этом, взглянув через иллюминатор, но только сейчас до Саши дошло, что АН-24 просто не мог здесь сесть. Этому самолёту требовалась достаточно длинная посадочная полоса, а здесь за пределами бетона не наблюдалось даже просто ровной поверхности, пусть и грунтовой, размеры которой позволяли бы приземлиться подобному летательному аппарату. В довершение всего, бетонный круг часто окружали толстые полосатые столбики, высотой примерно с полметра, и самолёт неизбежно оторвал шасси, попытайся он въехать с луга на площадку.
"Уж не переделан ли АН-24 в конвертоплан?" — ошарашено подумал Быков, не зная, что и подумать, но сзади его тронули за плечо.
