– Все что хотите сделаю. Все! Все! – истово вопил Творимир – ухо жгло болью.
Царь допил кубок – ему поднесли еще.
– А завтра его на стул усадим. – заявил палач.
– Нет. – отрезал Царь. – Стул решил напоследок. Завтра будем ноги пилить.
– О–ох, ваше величество. – зевнул палач. – Скукотища какая. Мы, конечно, вашу волю исполним. Но ведь тупыми пилами изволите, да?
– Да. Конечно. И все по уставу: сначала голень, затем – выше колен.
– Скука. Скука. – зевал палач. – Кровотечения надо прижигать, этого все время отливать. На один отпил – три часа. О–хх…
Царь жадно созерцал животный ужас Творимира:
– Стул напоследок. На каленых железных шипах сидеть удобно, но, для большего удобства оденем тебе на голову железный шлем. Вот беда – в шлеме темно, душно, ничего не видно. А еще у шлема ошейник с железными крючьями – крутится ошейник, крючья – сначала кожу сдирают…
Творимир уже потерял способность воспринимать речь. Отдельные кровавые слова били – усиливали ужас. Потекла из уха кровь…
Любой ценой остановить боль!
– Я знаю, как добыть одежды из Лунного Серебра!
Царь в очередной раз подносил к губам кубок, но тут его рука замерла:
– Что?
– Да! Да! Да! – зачастил смертно бледный Творимир – он и не думал еще выдавать Деву, а лишь так – разговором муку отдалить.
– Говори! – велел Царь.
Шило все сильнее вдавливалось в ухо Творимира – жгло, давило.
– Прекратите! – не помня себя, завопил Творимир. – Все расскажу, все – только прекратите!..
Царь замер – раздумывал. Прошло лишь несколько мгновений, но для Творимира они растянулись бесконечно. Жалкий, перепуганный – он весь трясся. Вот быстро, прерывисто заговорил:
– Это в старом заброшенном парке, на берегу озера. Вы только снимите это… О–ох, скорей снимите – тогда все расскажу!..
Он и сейчас надеялся, что удастся как–то не предать деву–птицу, разговором боль оттянуть.
Царь обратился к палачам:
– Шило остановите, но шлем не снимайте.
Один из палачей подошел, что–то нажал – шило остановилось.
– Нет, нет… – застонал Творимир. – Вы можете обмануть: я расскажу, а вы велите продолжать!
– А моего царского слова тебе мало?
– Да я и не смогу словами рассказать. Я ж там всего один раз был. Это показывать надо.
– Ну, хорошо–хорошо. – царь поднялся. – Освободите его от цепей. Э–эй, стража – глаз с него не пускать. Эту забаву… – царь кивнул на орудия пыток. – прибережем для кого–нибудь иного. Ежели правду говоришь – дарую тебе жизнь, но коль обмануть вздумал: ждут тебя мученья еще тягчайшие…
