В печке потрескивали дрова. На плите разогревалась зеленая эмалированная кастрюля. Запах наваристых мясных щей потянулся к столу. И Алексею почему-то не сразу пришла мысль: откуда все это у Насти? Он словно перенесся в доброе довоенное время и воспринимал поначалу все как должное, обычное. А вот теперь вдруг возник этот вопрос: откуда? И Настя угадала недоумение Алексея. Сама ответила на вопрос, который он так и не произнес:
— Ко мне каждую неделю приезжает мама. Не дает голодать. Она добрая. Как-нибудь обязательно познакомлю тебя с ней. Вот и мяса привезла, и масла. Все решительно.
— Странно как-то.
— Ничего странного. У нас в Межгорье — корова. Недавно теленочка забили, мяса на ползимы хватит. Картошка своя, огурцы свои, все свое.
— Но корову надо кормить.
— Это папина забота. А что ему стоит забросить сена? Скажет — привезут. Он ведь у меня коммерческий директор. Если бы ты знал, сколько он делает для завода! С папой тебя тоже познакомлю. Он часто бывает здесь.
Крышка на кастрюле дробно зазвенела, и Настя кинулась к печке.
— Вот это уж безобразие. Нельзя, чтобы суп снова кипел. Весь вкус можно испортить.
Она прихватила кастрюлю полотенцем, переставила ее на стол, открыла крышку, и Алексея охватило такое блаженство, что он на мгновение закрыл глаза. Наконец тарелки были наполнены, и ничего, что в янтарном бульоне плавали бурые пенки, что картошка была нарезана крупновато и капуста — тоже. Это были настоящие щи, с настоящей свежей картошкой, с настоящей свежей капустой. Даже не на косточке сахарной, а на мясе! Что может быть вкуснее? Алексей уже не раздумывал, как это и откуда появился на столе давным-давно позабытый довоенный обед. Он ел, не слушая Настю, не глядя на нее. И только когда тарелка опустела, поднял глаза и увидел улыбку на лице Насти.
— Я очень рада! Специально для тебя готовила. Хочешь еще?
Алексей отказался.
— А вот второго у нас нет. Будем есть огурчики, консервы. Для войны и это сойдет.
— Ничего себе сойдет! Царский пир! Так жить — можно и не работать.
— Что ты, Лешенька! Разве можно теперь не работать? Война ведь. Что же делать, если не работать?
— Могла бы учиться. Тебя все равно папа с мамой кормят.
— А я ведь и так учусь. До войны училась на очном, теперь на заочном. Стараюсь, как все.
— Ты не обижайся. Просто я подумал, что тебе трудно.
— А мне и нравится, когда трудно. Подожди, я еще на станок перейду. Буду, как ты!
— По-моему, ты незаменима. Кто будет вместо тебя в табельной?
