— Что написано у вас? — полюбопытствовала г-жа Сцабо.
— «В сомнениях, — прочел я, дожевывая, — сокрыта жизнь». А у вас?
Она покачала головой:
— Видите ли, мы, кажется, случайно поменялись выпечкой. У меня ваш листок…
Она через стол протянула мне бумажку, и я развернул ее: «Сейчас позднее, чем ты думаешь».
— Кстати, меня зовут Магда.
Два дня спустя, в Цюрих-Клотен, в аэропорту.
Хафкемайер оставил мне сообщение в отеле: он будет очень рад встретиться со мной в 16.30. Примета, по которой я узнаю его, — «Кочевники расставаний».
Я расхаживал по ВИП-залу.
Индус, мирно спавший сидя, с идеально прямой осанкой, или по крайней мере делавший вид, что спит. Бармен, благоговейно складывающий бумажные розетки из светло-зеленых салфеток. Стюардесса, прошедшая мимо с голубым чемоданом на колесиках, — выглядело это так, будто она вела за собой жирного, послушного пса. «Эйр Мальта» в последний раз объявила господину и госпоже Штурценеггерам о посадке на рейс до Валетты. Бизнесмен в черном пальто, возможно, банкир; с газетой на коленях, раскрыл страницу, посвященную экономике, в руках записная книжка и мобильник, по которому он упорно пытался кому-то дозвониться. Пожилая супружеская пара. Ничем не примечательный мужчина.
Я устремил взгляд на последнего, вопрошающе подняв правую бровь; мужчина сделал вид, что ничего не заметил, и поспешно уткнулся в книгу. Но не в мою.
Я извлек из кармана трубку, порцию табака и, стоя за декоративным растением, принялся ждать, что дальше. Однако ничего не происходило. Только банкир немного погодя встал и прямиком двинулся в мою сторону.
— Ну и каковы успехи? — осведомился он, глядя в мои изумленные глаза. — Чем можете похвастаться?
— Господин Хафкемайер?
— Да, и у меня тут где-то лежит ваша книга. Весьма рад.
Он пожал мне руку. Мелковат — я представлял Хафкемайера гораздо крупнее.
— Мне тоже приятно. Очень.
Он потянул меня за рукав к стоявшему у стены столику, наполовину скрытому колонной.
— Ну что ж, рассказывайте. Как у вас дела? Чем занимаетесь? И в каком состоянии находится наш проект? — Он глянул на часы. — У нас с вами много времени. Мой самолет улетает только… а, впрочем, не важно.
Он сложил руки на коленях, словно прилежный первоклашка, и приготовился мне внимать.
Я не заставил себя уговаривать. В конце концов, я до последней минуты дорабатывал предварительный сценарий, а прошлой ночью еще раз переписал все заново. И вот я извлек свои записи на свет божий.
