Наконец она поняла, что теперь-то уж Костя по-настоящему заснул. И очень быстро заснула сама. И почти сейчас же — так ей показалось — зазвонил будильник.
Сразу проснуться не удалось. Когда проснулась, Константин в шинели и меховой шапке стоял у двери, собираясь уйти,
Он обернулся, увидел, скорее почувствовал — было еще совсем темно,— что Светлана смотрит на него.
Негромко щелкнула входная дверь. Шаги на лестнице, потом под окнами в саду.
Светлана закрыла глаза.
И сейчас же увидела Костю, торопливо идущего к остановке автобуса.
Помнит ли он все, что было? Если помнит — значит, сейчас думает о ее словах: «Ты мне отвратителен!» Если не помнит — старается догадаться: что же он мог сказать или сделать этой ночью?
У кого это написано: «Только женщина может жалеть, не унижая». Кажется, у Достоевского. Жалеть приходилось. Много лет назад, когда Надя ему больно делала. Еще острее — когда умирала Костина мать. А вот сейчас — жалко?.. Может быть, и да. Вот так пожалеть еще разика два — и что останется от любви?.. Не все женщины умеют жалеть, как им полагается!
Не все женщины... «А может быть, и не женщина я еще, просто девчонка глупая, готова из-за пустяков топорщиться... Может, ничего особенного не случилось?»
Странно все-таки... Костя старше на шесть лет — и всегда так и был старше. А вот когда поженились, будто сравнялись годами. Ну и пусть сравнялись, это даже хорошо, только не хочу я тебя такой унижающей жалостью жалеть!
Вот Надя ему ровесница, но она всегда старше казалась.
Что бы сделала Надя, если бы ее муж, вот как вчера Костя... Только не ее муж, Алеше это совсем не подходит, его и представить себе таким нельзя! Нет, если бы Костя...
Заснуть уже не удавалось, а заснуть хотела — чтобы не думать. Ночная темнота становилась прозрачной, уходила пятнами, в окно заглядывал белый день. Сколько планов всегда перед каждым воскресеньем! Как досадовали еще вчера утром, что Костя будет занят сегодня.
В одиннадцать собиралась позвонить Вадиму Седову. Как это все кажется незначительным теперь — все волнения на катке и детское желание во что бы то ни стало раздобыть коньки для Володи Шибаева!
Вот возьму и еще посплю — никуда не буду торопиться!
И заснула.
А когда встала наконец, в двенадцатом часу, само собой захотелось куда-то идти, что-то делать. Именно идти — просто чтобы дома не сидеть.
Позвонила Вадиму. Вадим сказал, что, к сожалению, пока коньки достать не удалось.
Тогда захотелось все-таки добиться своего. Зайти разве к Шибаевым, поговорить с матерью и отцом?
