«Кому суждено ее пережить? Что будет потом?» В этот час полковник сомневался буквально во всем, на него нагонял уныние вопрос о том, когда же его счастье станет для него реальностью, а не лишь многообещающим мерцанием. Единственным утешением в жизни был для него сын Торстен. Но и над ним уже собирались грозные тучи: происки Гилле, замешательство, вызванное деятельностью этого комитета «Свободная Германия», и, главным образом, этот проклятый котел.
На хуторе полковнику пришлось дожидаться сына в комнате, заставленной какими-то ящиками и коробками. Фехнер снял фуражку и принялся просматривать попавшую под руку фронтовую газету. Вдруг дверь распахнулась, на пороге появился его сын.
— Торстен!
Полковник ощутил искреннюю радость: ведь он так надеялся получить от короткого свидания с сыном хоть немного теплоты и сердечности, которые могли бы развеять его невеселые мысли. Как только они уселись на один из ящиков у окна, Торстен сразу заговорил о вопросах, от ответа на которые полковник с удовольствием бы ушел. Торстен сначала коротко рассказал отцу о своем выступлении в защиту советских пленных, а затем — о расстреле мирных жителей в Гарбузино.
Полковник был ошеломлен. Опасения, высказанные в разговоре со Штеммерманом, подтверждались. Выступать в защиту русских пленных и возмущаться казнью мятежников — такое поведение для Гилле было просто находкой. Если Торстен и дальше будет компрометировать себя такими сентиментальными штучками, то полковнику рано или поздно придется поплатиться за это головой.
— Неужели ты не можешь найти с СС общий язык? — раздраженно спросил он. — Немножко благожелательности, мне кажется…
Торстен непонимающе взглянул на своего отца:
— Но не могу же я равнодушно наблюдать, как расстреливают пленных! И восторгаться, когда меня приглашают в качестве наблюдателя на расстрел. Из-за Гилле я стал соучастником этого преступления, отец!
Полковник молчал.
— Пойми же, здесь речь идет о большем, нежели эти… перегибы!
— И это ты называешь перегибами?
— Назови их как хочешь! — резко возразил полковник. — Сейчас для нас главное — выбраться из этого мешка. Все остальное — ерунда! СС и мы делаем общее дело. Возможно, через пару дней нам это удастся, — примирительно продолжал он. — Подожди до завтрашней операции, и тогда…
— Тогда? Что будет тогда? — взволнованно перебил его Торстен. — Опять «вперед на восток», снова изматывающие бои, снова отступление, очередная мясорубка, новый котел, новые калеки, большие потери?! Во имя чего, позволь спросить тебя?
