К сыну Анна Серафимовна пошла одна, велев Любе и Родику тихонько сидеть в коридоре и не шуметь. Николай Дмитриевич лежал на койке бледный до синевы, но, увидев мать, обрадовался, и Анна Серафимовна отметила, что глаза у него блестят живым и отнюдь не лихорадочным огнем.
– Как ты, сыночек?
– Да я в порядке, мам, – бодро ответил Николай Дмитриевич и с азартом принялся рассказывать матери о том, что произошло. Разумеется, без подробностей, коротко, скупо, как и положено настоящему офицеру.
Анна Серафимовна слушала и одновременно ужасалась – ведь могла сына потерять! – и гордилась своим ненаглядным Николенькой. Она выложила в его тумбочку туалетные принадлежности, белье и продукты и предложила:
– Хочешь, я останусь с тобой? Я договорюсь с врачом, он разрешит.
– Да ну что ты, мама, не надо, – с улыбкой отказался Головин. – У меня все есть, и врачи здесь отличные, и медсестры внимательные, я без присмотра не останусь.
– Тогда мы поедем, поздно уже, нам бы на последнюю электричку не опоздать.
– Нам? – вздернул брови Головин. – Ты с Зиной, что ли, приехала?
– Что ты, Зина дома осталась с Томочкой, она плачет и причитает, куда ее с собой тащить. Со мной Любаша приехала и Родик.
– О! – радостно воскликнул он. – Так ребята с тобой? Чего ж они не заходят? Позови-ка их, пусть зайдут ко мне.
Ребята робко вошли в палату. Люба ожидала увидеть картину, похожую на ту, которую она видела в кино про войну, когда показывали раненых в госпитале, и уже заранее испугалась, но все оказалось совсем не так и вообще не страшно. Отец лежал в палате один, все его ранения были скрыты под одеялом, а лицо веселое и оживленное, хотя, конечно, бледноватое.
– Ну, герои, выражаю вам устную благодарность, молодцы, не подкачали. А тебе, Родислав, отдельное спасибо за дочку. Я знал, что могу тебе Любашу доверить, и ты мое доверие оправдал. Кстати, Петр Семенович, участковый, очень вас хвалил, говорил, что вы толково все объяснили и место на карте очень точно указали, ему даже искать не пришлось. Одним словом, молодцы, ребята!
Потом он спросил, как там дома, как мама, как Тамара, передал всем привет и велел побыстрее возвращаться, а то и правда последняя электричка уйдет, как потом до поселка добираться?
На обратном пути Анна Серафимовна была уже куда спокойнее насчет сына, ведь она своими глазами видела, что ничего страшного не произошло, зато теперь начала волноваться насчет невестки и внучки.
– Ох, не надо было мне Тамару с матерью оставлять, – расстроенно приговаривала она. – Зина у нас такая взрывная, чуть что – сразу в крик, в панику, а Томочка к матери совсем без уважения относится, да и грубовата она. Скажет что-нибудь не так – и все, конец, Зина с собой не справится, не дай бог еще ударит Тамару, а та ведь ни за что на свете не простит. А то и ответить может. Господи, не передрались бы они там одни-то!
