– Ба, – негромко произнесла Тамара, подходя к Анне Серафимовне с аккуратным пакетом в руках, – вот, я собрала, что ты сказала. Знаешь, я думаю, мне лучше дома остаться, а с тобой пусть Любка и Родик поедут. Если их дома оставить, они с маманей не справятся. Ну смотри, она ревет как белуга, как будто папа уже умер, ничего слушать не хочет. Эдак она до сердечного приступа доревется, у нее же форменная истерика.
– А ты, выходит, справишься? – недоверчиво спросила Бабаня.
– Да не вопрос, – хмыкнула Тамара. – В два счета. Так вы поезжайте, ладно? А я эту курицу в чувство приводить буду.
– Тамара! – с упреком воскликнула Анна Серафимовна. – Последи за языком, ты все-таки говоришь о своей матери. Откуда такое неуважение?
– Ой, да ладно, ба, – Тамара пренебрежительно махнула рукой, – курица – она и есть курица, ничего, кроме своего насеста, не знает. Ты же не будешь мне доказывать, что наша мама Зина – светоч ума и знаний, правда? Ну, уж какая есть – такая есть, мы ее и такую будем любить.
– Ох, Тамарка, пороть тебя надо за такие слова, – рассердилась Бабаня. – Твое счастье, что мне сейчас не до этого. Но я с тобой еще поговорю.
Пока собирали все необходимое в маленький фибровый рыжий чемоданчик, Родик успел сбегать домой предупредить родителей, что вернется поздно. До больницы их вызвался отвезти дядя Петя: Родик уселся позади участкового, а Анна Серафимовна с Любой поместились в коляску.
По дороге бабушка тихонько спросила Любу:
– Ну, теперь признавайся: ты знала?
Люба молча кивнула.
– Почему ничего не сказала?
– Папа запретил. Он сам велел, чтобы мы с Родиком возвращались домой и всем сказали, будто он знакомого встретил. Бабаня, я не виновата, я же сделала так, как папа приказал.
– Никто тебя и не винит. Ты послушная девочка и очень сильная. Я тобой горжусь.
– Почему я сильная? – удивилась Люба.
– Потому что ты целый день все знала и молчала. И Родислав молодец, не выдал тебя, а, наоборот, помог, поддержал в трудную минуту. Настоящий товарищ. Очень хороший мальчик.
Всю оставшуюся дорогу Анна Серафимовна молчала, но прижавшаяся к ней Люба чувствовала, что бабушка напряжена, как натянутая струна. Возле больницы дядя Петя с ними распрощался – ему нужно было ехать в райотдел милиции продолжать оформлять бумаги на задержанных бандитов. К ним вышел дежурный врач – толстый и совсем еще нестарый дяденька с пышными усами, который сказал, что беспокоиться о больном Головине не нужно, ничего особенно страшного не произошло, больной в сознании, состояние средней тяжести и все это не опасно. Часы посещений уже закончились, но, учитывая героизм больного и то, что к нему приехали мать и дети, он разрешит им ненадолго зайти в палату.
