Новый приступ рвоты — тут и остатки торта, и английская соль, и еще что-то. Лицо Дженни Ли все в мелких багровых пятнах.
— Прости меня, мамочка, прости! Я хотела признаться тебе, мамочка, я хотела, честное слово!
Джо беспомощно стоит рядом.
А мама говорит:
— Ладно, доченька, забудь про это. Мама все понимает. — Она смотрит на неподвижно стоящего Джо и думает, что ее девочка всю жизнь ест, как птенчик, — лишь бы не умереть с голоду, и все через силу, и все с фокусами, и только ради матери. С пеленок ненавидит пищу бедняков — эту проклятую кукурузную кашу, фасоль, сало и капусту. Мама гладит рукой тощий живот Дженни Ли, потом вытирает мокрой тряпкой лоб и худенькое личико девочки. — Господи, спаси и помилуй нас…
— Дуешься на меня, да? — спросил Жирный Гас. Уроки уже кончились; они с Робби стояли на улице возле школы — большого некрасивого двухэтажного здания. Когда-то оно было белое, теперь же стало грязновато-серого цвета, а местами и вовсе почернело.
Робби посмотрел на Гаса. После драки в бакалейной лавке он с ним не разговаривал — даже когда Гас был у него в гостях. Но сейчас на него произвели впечатление заискивающий тон и умильный взгляд Гаса. Они ведь всегда дружили. Робби вспомнил, как еще малышами они играли вместе возле дома Гаса в Рокингем-куотерс. Гас вечно бегал с расстегнутыми штанишками. Мать его, бывало, выйдет на крыльцо и смотрит, как они играют. «Гас, а Гас!» — кричала она, а когда сын оборачивался на зов, показывала ему пальцем на штанишки и щелкала языком. Тогда Гас поспешно застегивался, а все мальчишки и девчонки покатывались со смеху.
Робби вспыхнул и посмотрел через дорогу: там какой-то маленький негритенок карабкался на крыльцо ветхого, облезлого домика. Потом глянул на Гаса и быстро отвел глаза.
— Ни на кого я не дуюсь! — пробурчал он.
— Ну и я тоже не дуюсь, — сказал Гас, подтягивая штаны, которые носил без пояса, — А у вас было очень весело.
— Ни на кого я не дуюсь, — повторил Робби. Он не хотел звать Гаса на свой день рождения, это мама настояла.
— Раз так, тогда давай пять! — сказал Гас, протягивая ему пухлую ладонь.
Они стояли, переглядываясь и смущенно тряся друг другу руки.
Потом, все еще смущенные, хотя немного повеселев, ребята молча пошли рядом по улице. Робби поглядывал на небо — бескрайное, ярко-голубое, на плывущие по нему редкие белые облака и думал, что такими же должны быть и снежные горы. Робби споткнулся и едва не упал, но Гас придержал его.
