Над центральным островом высилась громада Великого храма, торжественно возвышались башни, их, Иш-Чель насчитала около трех десятков, а потом бросила.
Вдоль дамбы на равном расстоянии располагались небольшие тростниковые хижины. Из одной, мимо которой они проходили, вышел ацтек. Он спокойно расправил на себе широкий расшитый пояс красного цвета и белую набедренную повязку. Откинув небрежным, но ловким жестом короткий плащ, ацтек пропустил их караван, перешел на другую сторону дамбы, спустился к озеру и отплыл на лодке, груженной охапками цветов. Хижины оказались обычным отхожим местом.
Все ближе приближался город, и вот, наконец, нога Иш-Чель ступила на твердую землю острова. Они прибыли…
Караван повернул вправо, проходя по краю большой площади, которая дальше сливалась с еще одной, а на ней возвышался Великий храм. Спутники Иш-Ч-ель потрясенно крутили головами, а их вели мимо высоких стен, за которыми слышались подбадривающие крики — судя по всему, там занимались спортом.
За следующими стенами, вдоль которых их вели, доносился такой многоголосый и характерный шум, что спутать сооружение нельзя было ни с чем — это был огромный рынок, на который немедленно свернула, отделившись от общего каравана, большая группа ацтеков с рабами.
Чем дальше от них оставалась грозная пирамида Великого храма, тем веселее становились рабы — они еще будут жить! А поэтому все, с интересом глазели на многочисленные товары, которые выставили в своих лавках прямо у жилищ торговцы и ремесленники.
Но долго любоваться товарами пленникам не дали. Воины свернули в проулок между домами, и вышли на небольшую площадку перед входом в большой дом. Задняя стена соседнего дома отбрасывала тень, и рабам разрешили разместиться перед входом, немного левее.
Надсмотрщик уверенно направился в дом, а остальные с наслаждением расположились на кратковременный отдых. За стеной, примыкающей к дому, слышались голоса, и зеленели деревья, тянуло прохладой — рядом была вода.
В дверном проеме появился надсмотрщик с пожилой женщиной, одетой в простую тонкую рубашку и юбку с красной каймой по низу подола. Из украшений на хозяйке дома, висело несколько низок бус из нефрита. Лицо выражало недовольство, что не замедлило сказаться в хриплом сердитом тоне:
— Это вы называете работниками?! Они же не в состоянии стоять на ногах! Какой из них прок, если неделю их нужно только откармливать и приводить в чувства!..
— Дорога была тяжелой, почтенная Ишто… — робко произнес надсмотрщик, знаками приказывая рабам подняться.
