Но она оробела, когда Ник твердо, разнял ее руки и освободился из объятий. Он слегка смущенно рассмеялся и сказал:
— Я смазал твою помаду.
— Мне все равно.
— А мне — нет. Сегодня мы ужинаем в особенном месте.
И Клер, не желая огорчать его, велела себе прекратить желать невозможного, старательно подкрасила губы и надела, только что подаренные бриллиантовые украшения. Поначалу их тяжесть и ощущение холода показались ей странными, даже неприятными, но, повернувшись несколько раз перед зеркалом, посмотрев, как красиво сверкают алмазные грани на ее нежной коже, она решила, что привыкнет к ним.
Ник повел ее ужинать в «Шератон-Палас». Они сидели в зале со стеклянной крышей, слушали музыку, исполняемую струнным квартетом, пили ледяное шампанское, ели нежных запеченных устриц. Глаза Ника были полны гордости.
— Ты выглядишь потрясающе, — сказал он, когда они уходили из ресторана. — Все мужчины в зале завидовали мне, это было видно по их глазам.
При всем удовольствии от этого, несомненно искреннего комплимента, Клер задумалась, была ли гордость обладания главным чувством, которое испытывал муж по отношению к ней.
Он наклонился и прижался губами к ее виску.
— Поедем домой, — прошептал он.
В эту ночь он ласкал ее долго и неторопливо, и не один, а несколько раз доводил до вершины блаженства. Клер заснула в его объятиях, убеждая себя, что не имеет значения то, что он никогда не теряет головы. Поведение Ника в постели было таким же тщательно продуманным, как и все, что он делал. И она должна принять это, как должное.
* * *
После Сан-Франциско они провели четыре дня в Монтерее в уединенном доме на самом берегу. Каждое утро, просыпаясь, Клер видела ярко-синее море, безоблачное небо и слышала трубный рев тюленей, которые нежились на нагретых солнцем камнях. Дни здесь текли медленно и лениво. Клер и Ник проводили долгие часы, просто греясь на солнце и ничего не делая. После обеда они ложились вздремнуть, опустив жалюзи и включив вентилятор. А по ночам Ник придумал для нее особое удовольствие. Позади дома была купальня с горячим источником. Каждый вечер после неспешного ужина Ник вел Клер в купальню, прихватив два бокала бренди. Там он медленно раздевал ее, потом раздевался сам.
Они погружались обнаженными в воду, и сердце Клер начинало стучать от неприкрытого чувственного удовольствия, которое давала вода, обнимающая их тела. Ник долго целовал Клер, затем сажал к себе на колени, его руки медленно скользили вдоль ее тела, лаская и не пропуская ни одного чувствительного места, ни одной потаенной впадинки. Клер, не в состоянии противостоять желанию, которое он так искусно возбуждал в ней, откидывала голову назад, отдаваясь во власть эротического наслаждения, создаваемого прикосновениями его рук и теплом пенящейся воды.
