Нику, казалось, доставляло удовольствие доводить жену до высшей точки и держать в таком состоянии настолько долго, насколько это было возможно. Она слабела от желания, она трепетала в его руках, а он продолжал сдерживать себя. Когда Клер уже изнемогала, он, наконец брал ее, и наступала кульминация, от которой содрогалось ее тело. Потом он нежно гладил ее, пока она не успокаивалась. Тогда он относил жену в постель, и все начиналось сначала.
Она хотела, но боялась спросить, что он думает и чувствует. Было ли такое обращение Ника с ней сознательным желанием полностью подчинить ее себе, лишить собственной воли? Или его мотивы были проще? Быть может, муж просто хотел быть уверенным, что она забеременеет прежде, чем закончится их медовый месяц?
После Монтерея они поехали в долину Напа, знаменитую своими виноградниками, и остановились в прелестной маленькой гостинице. Клер полюбила Напу. Она влюбилась в нежный аромат, наполняющий воздух, яркое солнце, безоблачное небо, зеленые холмы, бесконечные ряды виноградников и очарование провинции. И она полюбила Ника. Ее любовь росла день ото дня. Она пьянела от этой любви, пьянела от проснувшейся в ней чувственности, от ощущений, которые возбуждал Ник в ее душе и в ее теле.
Как-то утром, вскоре после восхода солнца, когда туман укрывал долину серебристой вуалью, они отправились в полет на воздушном шаре. Клер смотрела, как шар медленно плывет над домами и виноградниками. Обернувшись, она поймала обращенный на нее взгляд Ника и увидела нечто, что смутило ее. Что это было? Нежность? Грусть? Что? Но прежде чем она смогла понять, что же это, странное выражение исчезло, и потом Клер долго гадала, не было ли это игрой ее воображения.
В последний вечер перед отъездом в Сан-Франциско, откуда молодожены должны были вылететь в Хьюстон, они ужинали в ресторане. После ужина Ник пригласил ее на танец. Трио музыкантов играло сентиментальные мелодии о любви, и Клер ощущала, как бьется сердце Ника, рядом с ее собственным.
— Ты знаешь, что это за песня? — спросил он.
— Это из «Шербурских зонтиков». — Она начала негромко подпевать. — Я не помню точно слов. Что-то насчет тысячи лет. — Она улыбнулась. — Песня называется «Я буду ждать тебя».
Он прижал ее к себе, и легкая сладкая дрожь пробежала у нее по спине. А когда прекрасная мелодия умолкла, Ник сразу же повел ее к выходу, крепко держа за талию. Они вошли в лифт, чтобы подняться к себе в номер. В кабине никого, кроме них, не оказалось, и как только двери закрылись, губы Ника впились в ее рот. Поцелуй был крепким и жадным, и когда лифт остановился на третьем этаже, сердце Клер было полно дикой, безумной надеждой.
