проверяя строй.
— Я вспомнил одну не свою песню, — обратился он к
присутствующим, но прежде всего — к Хозяйке. — мне кажется,
сейчас это будет уместно… — и запел:
"Всю землю тьмой заволокло,
Но и без солнца нам светло, — Эгей! -
Нам кружка пива, как луна,
А солнце — чарочка вина!" *
Лютня была ключом к Дику, как и он — к ней. Порознь они
вряд ли могли привлечь внимание. Лютня выглядела изрядно
потертой от множества странствий, непогод, невзгод… Она
обрела собственный характер, включая склонность к своеобразным
капризам, и отнюдь не в любых руках соглашалась играть как
следует, — знал и чувствовал ее до тонкостей только Дик…
Он сам по себе тоже не привлекал взгляд, — неприметная
фигура, неброская одежда, негромкий голос… Без лютни в руках
Дик мог быть и нелюдимо-замкнутым, и мелочным, и
раздражительным… Но, прикоснувшись к струнам, начав песню,
Найтингейл сразу становился Певцом. Он уже не мог, не имел
права петь иначе, как в по лную силу, не размениваясь на
фальшь, халтуру, притворство. Он мог получать плату за песни -
но не продаваться, не смел кривить душой.
Вот и сейчас голос быстро окреп, а пальцы заставляли лютню
словно подпевать мелодию, не переставая в то же время выводить
и ритм. И люди, один за другим, подчинились могучей песенной
магии, словно чуткие пальцы музыканта повелевали не только
струнами, но и душами; слушатели начали в такт хлопать
ладошами или стучать по столам кружками и кулаками, дружно
подтянули только что услышанный припев:
— Готовь нам счет, хозяйка, хозяйка, хозяйка!
Стаканы сосчитай-ка, и дай еще вина!
Но, каким бы дружным и громким ни был хор, — голос
менестреля не давал себя заглушить, перекрывал всех и
подстраивал всех под себя.
"Богатым праздник круглый год,
В труде, в нужде живет народ, — Эгей! -
А здесь равны и знать, и голь:
Кто пьян, тот сам себе король!"
Песня мгновенно спаяла и объединила всех. Краем глаза Дик
заметил, что даже Гримзи, сперва не скрывавший недоверие и
враждебность, теперь невольно заразился общим настроением и
вместе со всеми увлеченно горланил: "Готовь нам счет,
хозяйка, — тралала-лала!"
Когда песня отзвучала, сначала воцарилась восхищенная
тишина, и лишь затем зал восторженно загомонил. Лицо Хозяйки
на мгновение потеряло царственную надменность, она была явно
растрогана, но произнесла только:
— Спасибо, певец!
В ответ Дик галантно поцеловал ее руку — теплую и нежную.
Кто-то крикнул:
— Подставляй шляпу, певец! Сейчас мы столько денег
насыплем, за сколько Гримзи хоть удавится!
