снова был в Междумирье, и память всех пройденных дорог, всех
увиденных миров заново вливалась в него и вырывалась наружу
песнями. То были песни эльфов Полых холмов и оглендских
горцев, техасских ковбоев или ируканских пиратов…
"Ром в стакане, нож в кармане, — жизнь не дорога, Йо-хо!
А завтра — к черту на рога!"
И люди вслед за певцом окунались в море иных, непройденных
ими путей, дышали ароматом неведомых прежде миров…
Неожиданно Дик услышал за левым плечом звонкий голосок,
подпевающий не в унисон — певица вела партию второго голоса,
негромко, но так уверенно и чисто, словно давно знала эти
песни. Кто же это?
Дик скосил глаза и удивился еще больше, узнав вчерашнюю
девицу — как ее, Панни? Те же соломенные волосы, широкое
веснушчатое лицо… И тот же парень держит ее за руку, горланя
голосом столь же нескладным, как и его движения. Но девица-то
какова, оказывается! Ведь ни разу не сфальшивила, а как
импровизирует!
Фанни так увлеклась песней, что долго не замечала взгляд
певца. А когда, наконец, заметила, тут же сбилась, начала
громко фальшивить, потом залилась румянцем и скрылась в толпе,
а Дик еще долго не мог опомниться от изумления. Оказывается,
за внешностью и манерами трактирной девки скрывалась чуткая
музыкальная душа! А за внешностью и манерами королевы -
трактирная девка… Нет, хватит об этом!
Все это время душа Дика оставалась как бы раздвоенной. Один
Найтингейл пел, шутил, разговаривал, и все — от души, все — в
полную силу, как же иначе! Но в уголке его сознания словно
кто-то еще, еще один Дик, из вчерашнего дня, то и дело
окидывал взглядом зал — нет ли Ее? То и дело пытался вернуться
к проклятым запрещенным уже мыслям о Ней… Да сколько можно,
хватит! Я вот тут вспомнил еще одну песню, а с ней связана
такая история. Шел я как-то по лесу…
Дик оживленно болтал, и не дрогнул его голос, когда он
вдруг ощутил толчок изнутри. Все же пропустил, как и откуда,
но вот Она появилась там, слева у стены! Менестрель продолжал
привычный рассказ, но тот, вчерашний Дик, уже вглядывался
краем глаза, стараясь не выдать себя. Тири сидела в уголке,
стараясь быть незамеченной, и сейчас никто не узнал бы в ней
знаменитую Хозяйку. Она прислушивалась к песне, повернув
голову вполоборота, и на ее щеке блеснула влажная полоска.
Плачет?! Что бы это значило?! А где же неотразимый солдафон?
Не прерывая песни, Дик шарил глазами по залу, пока вдруг не
наткнулся на вояку. Того тоже трудно было узнать: не было в
нем лихой торжествующей самоуверенности, какой-то он был
