Кончили мы свои саперные работы. Проходит день, второй. Всех, конечно, тянуло сюда, в отряд. Но приказ…
Из рассказа Кулинича мы узнали, что группа после тщательной разведки вышла на шоссе, удачно напала на одну немецкую машину, взорвала ее и начала отходить.
— Вот тут и началось, — не вытерпела Анастасия Никаноровна Фадеева. — Откуда взялись каратели! Пришлось нам поторапливаться. А куда? В горы нет приказа. Наш командир и крикнул: "К окопам!" Я туда, а подниматься трудно, да и такой страх меня взял, что ноги подкосились.
Фадеева рассказывает и волнуется. Даже сейчас голос ее прерывается. До войны в Ялте многие знали Анастасию Никаноровну. Она не имела своей семьи и всю любовь и заботу отдавала товарищам по работе. Она навсегда осталась в памяти больных санатория имени Чехова, где работала ординатором, не только как опытный врач, но и как чуткий и отзывчивый человек, с которым можно поделиться и горем, и радостью.
— Доктор, дальше что, рассказывайте, — поторопил начальник штаба.
…В землянку вошел партизан, улыбнулся. Я сразу узнал Якова Пархоменко.
— Откуда? Почему не эвакуировался? — удивился я.
— А куда я поеду? Семью отправил, а сам сюда, вот и все.
— А Поздняков об этом знает?
— Знает. Он у нас политруком группы, немного побаливает. Сердце у него к горам непривычно, дает себя знать. Я пришел за разрешением.
— За каким разрешением?
— У меня группа «директорская». Народ здешний, каждую складочку местности знает. В группе Михаил Абрамович Шаевич — директор санатория из Кореиза. Помнишь? Да его чуть ли не весь Южный берег знает. Так и говорят: "Миша? Это тот, который хорошо еврейские песни поет?" Потом — Иванов, директор санатория имени 10-летия Октября, человек-богатырь, добрый охотник, и еще Зуев — из санатория «Харакс»… Одним словом, народ серьезный… Советские директора всегда были в первых рядах, вот мы и просим послать нас на шоссе, поближе к знакомым местам.
Я слушал Пархоменко и наблюдал за ним. Глаза у него блестели каким-то лихорадочным блеском, грудь тяжело дышала. Да, трудно ему в горах, а просится в бой…
— Не выдержишь, Яша. Лучше найди себе место поспокойнее, займись бытом товарищей.
Побледнел Пархоменко, нахмурился. Он придвинул ко мне лицо и горячо сказал:
— Я спокойного места не ищу. И в лес пошел не для того, чтобы на базе отсиживаться. Слышишь? Прошу послать меня на боевую операцию!
Слишком серьезно были сказаны эти слова. Ясно, что останавливать этого человека бесполезно.
