Ему отчаянно хотелось ей верить. Он не сомневался, что ей этого тоже хочется. Но ужасы прошлой ночи были еще слишком реальны. Слишком свежи в памяти. Он видел синяки у нее на шее. Этот негодяй причинил ей боль, и Ник ничего не сделал, чтобы остановить его. Он даже не знал, что она в опасности. А когда узнал, было уже слишком поздно.
— А что, если он вернется?
Голос его дрогнул, и он смутился.
Мама не стала делать вид, что не понимает, о ком он говорит.
— Он не вернется, — твердо сказала она. — Он в тюрьме.
Обычно Ник никогда не спорил, когда она говорила таким жестким тоном. Но сейчас он был взволнован, поэтому спросил:
— А что, если все-таки вернется?
Кто- то постучал в дверь.
В животе у Ника тоскливо заныло. Дилан заглянул в комнату и кивнул ему.
— Как у вас дела?
— Что ты здесь делаешь? — спросил Ник.
— У нас все в порядке, — ответила за него мама. — А в чем дело?
Дилан не обратил внимания на ее слова.
— Я буду присматривать за твоей матерью, — сказал он Нику поверх ее головы. — Пока ей не станет лучше. О'кей?
Ник судорожно сглотнул, почувствовав, как часть бремени беспокойства и вины свалилась с его плеч. Дилан был крутым. Он сказал, что найдет его маму, и он ее нашел. Если он хочет присматривать за ней, это хорошо. Это отлично. Кто-то же должен это делать.
Ник пожал плечами.
— Да, о'кей.
Дилан снова кивнул ему, словно подтверждая, что они договорились. После этого Нику стало намного лучше, чем когда он заметил синяки у мамы на шее.
— Ладно. Тогда я пошел за супом, — сказал Дилан, обращаясь к маме.
Дверь за ним тихонько закрылась.
Мама сидела на краешке кровати, закусив губу.
Внутри у Ника все задрожало.
— Мама?
Она перевела на него взгляд и улыбнулась теплой и такой знакомой улыбкой. Дрожь прошла.
— Может, хоть теперь ты немного поспишь? — спросила она.
Теперь он мог заснуть, потому что она была здесь. А возможно, и потому, что здесь был Дилан, который присматривал за ней.
Ник уютно устроился под одеялом, а когда мама наклонилась, чтобы поцеловать его, он обеими руками обхватил ее, как делал, когда был совсем маленьким. Теперь он уже был в состоянии отпустить ее.
Реджина закрыла за собой дверь в спальню и прислонилась к косяку, чувствуя, как сжалось горло, как бьется пульс. Она закрыла глаза и прижалась израненными ладонями к гладкому прохладному дереву. Она никогда не приводила в свою квартиру мужчин. Никогда. Ник всегда был первым.
Реджина тяжело вздохнула. Именно поэтому она и не могла не обращать внимания на страхи сына или лишить Дилана героического ореола в его глазах. Если Ник в его присутствии чувствует себя лучше, если это освобождает его от тревожных мыслей, она будет благодарна Дилану за то, что он здесь… и неважно, по какой причине.
