— … Ну и заморозил, сволочь…
— … Во бля… попали…
— … Гребаные осколки, смотри не порежься…
— … Его сын, что ли? Под дозой, наверно, сука, слонов считает…
И сквозь весь этот гвалт диктор утренней программы бодро предсказывал погоду. Сол попробовал обернуться и рассмотреть, кто его держит.
— Какого хрена тут происходит? — выдохнул он. Вместо ответа он получил сильный тычок в спину и влетел в гостиную.
В комнате было полно полиции, но Сол смотрел не на полицейских. Сначала он увидел телевизор: женщина в ярком костюме предупреждала его, что сегодня снова будет холодно. На диване стояла тарелка застывших макарон, а на полу — недопитая бутылка пива. Налетел холодный ветер, и он поднял глаза к окну. Шторы высоко вздымались. Пол был усыпан битым стеклом. В оконной раме стекол не было, лишь несколько острых осколков торчали по краям.
От ужаса Сол ослабел. На негнущихся ногах он шагнул к окну.
Худой человек в штатском обернулся и посмотрел на него.
— Давайте его в участок, — крикнул он полицейским, что держали Сола.
Сола развернули к выходу. Комната кружилась, словно карусель, мимо неслись ряды книг и фотографии отца. Он попытался обернуться.
— Папа! — закричал он. — Папа!
Его выволокли из квартиры. Соседние двери приоткрывались, проливая тонкие струйки света в темный коридор. Сола тащили к лифту, а в дверных щелях мелькали непонимающие лица и руки, придерживающие полы халатов. Разбуженные шумом соседи изумленно смотрели на него. Он взвыл.
Ему никак не удавалось рассмотреть людей, державших его сзади. Он кричал, умоляя объяснить, что происходит. Просил, угрожал, ругался.
— Где отец? Что происходит?
— Заткнись.
— Что происходит?!
Удар по почкам, не сильный, предупреждающий.
— Заткнись.
Двери лифта закрылись за ними.
— Блядь, да скажет мне кто-нибудь, что с моим отцом?!
С тех пор как Сол увидел разбитое окно, в нем заговорил внутренний голос. Только Сол не слышал его. В квартире этот голос заглушали ругань и отвратительный скрежет стекла под ботинками. Но здесь, в относительной тишине лифта, куда его запихнули, Сол наконец услышал.
«Умер, — говорил голос, — папа умер».
Колени Сола подогнулись. Кто-то сзади поддержал его, и Сол без сил обмяк в чужих руках.
— Где отец? — простонал он.
На улице начинало светать. Синий луч мигалки блуждал по полицейским машинам, высвечивал клочья грязно-коричневых домов. От студеного воздуха в голове Сола несколько прояснилось. Он снова завозился, стараясь рассмотреть что-нибудь сквозь толпу, которая окружала дом. Увидел лица, высовывающиеся из дыры, которая некогда была окном отцовской квартиры. Увидел мерцающий свет миллионов осколков в поблекшей траве. Увидел людей в полицейской форме, застывших угрожающей диорамой. Все взгляды были устремлены на него. Один полицейский держал рулон ленты, которую растягивал между вбитыми в землю колышками, ограждая небольшой участок земли. Там, внутри этого участка, какой-то человек склонился над лежащим на газоне темным телом. Этот человек тоже уставился на Сола. Его фигура загораживала нечто бесформенное. Сола быстро протащили мимо, и больше он ничего не успел разглядеть.
