Даже если нам с Шарлоттой не суждено было встретиться (наверно, теперь я уже не удовлетворяю ее требованиям; впрочем, за эти годы они могли измениться), я был уверен, что любовь в конце концов придет. Однако сейчас на очереди стояли другие, более срочные дела. Даже если бы это было не так, в списке претенденток на мое внимание Элли стояла бы под номером 556.
Поэтому вряд ли я мог сказать ей такое. Неужели я ни словом не обмолвился о том, как презирал ее все эти годы? И ни одного горького упрека? Ни капли злости? А как же мое давнишнее желание выбить ей мозги судейским молотком? (О, какой прелестный юридический намек на злой умысел!) Нет, этого просто не может быть!
– Я никогда этого не говорил, – сказал я безапелляционным тоном. Я не зря столько лет потратил, овладевая профессией: если достаточно часто и пламенно повторять, что черное – это белое, то оно станет по крайней мере с сероватым оттенком.
Я не мог ничего прочитать по лицу Элли, которая, сидя напротив меня, отщипывала кусочки от тоста.
– Боюсь, что говорил.
Я слегка наклонился к ней.
– Значит, я был пьян.
– До такой степени, что я вытирала слюни тебе с подбородка, когда ты это говорил, – продолжала Элли с кроткой улыбкой, положив тост. – Вообще-то ты был очень мил. Ведь такое я слышу впервые за двадцать лет.
На какое-то мгновение я ощутил гордость: вот оно, обаяние Фортьюна, которое не могут уничтожить даже дюжина порций текилы и несколько кружек пива! Эта мысль отвлекла меня, но потом я опомнился.
– В таком случае эта фраза ничего не значит, – продолжал я упорствовать. Взяв со стола солонку, я для пущей убедительности со стуком поставил ее па место. – Видимо, я совсем сошел тогда с ума.
– От любви? – Бросив на меня игривый взгляд, Элли тоже перегнулась через стол.
– Нет, от такого количества водки, которой хватило бы, чтобы вывести из строя русскую армию.
Она улыбнулась многозначительно.
– Не смущайся. Мне нравятся мужчины, способные высказать то, что у них на сердце.
– Ну что ж, в моем сердце ты обнаружишь только одно: слово «Отцепись!», выгравированное крупными буквами.
Усмешка Элли бесила меня.
– In vino Veritas,[21] – протянула она.
– А в водке – чушь собачья.
Элли недоверчиво покачала головой.
– В своих поступках, Чарли, надо всегда руководствоваться чувствами.
Да она меня просто заводит!
– В таком случае, ты не против, если я засуну эту тарелку тебе в глотку, не так ли? Именно это диктуют мне сейчас мои чувства. К тому же это заставит тебя заткнуться хотя бы на пару минут.
