– Подумай, – говорит.
У меня ни одной мысли в наличии – серый туман. Лишь нутром чую – ожидается подлянка. С какого боку, не угадать, зато жахнуть может ни за цапову душу. Конечно, времена прошли, чтоб сразу к ногтю, но стены здесь прежние, глухие. Любой поклеп на себя подпишешь. У них эта наука обкатана, как на подшипниках.
Камера оказалась не страхолюдная, наоборот – чистая, две койки на выбор, одеяло армейское, параша – все чин чином. Еще бы занавеску на окно – точно гостиница. Только за что такая честь?
Стал перебирать, с кем у меня бывало по мордасам. Память уже дырявая, всего не удержишь. Фингалы да погнутые ребра не в счет, мелочовка. Тут, видать, ситуация полного разногласия: я – бил, а тот не успевал ответить.
Впрочем, характер у меня не заводной, я не Сашка Долинский. Без причины, зазря, пальцем не трону. Бог и без нас дураков наказал. А нахалов учить надо.
Недавно гонял шары в пирамидку. На интерес. Тихо, спокойно. Вдруг какой-то приблудный тип с советом лезет:
– В правый угол пуляй, мазила!
– Не тем концом играешь…
Я намекнул насчет яиц, мол, не рискуй, запасных нет, а он без понятия, не унимается:
– Западло положить такой шар…
– С оттяжкой надо, мазила!
Оттянул я его кием – не вякай, гад, под руку!
Маркер Женя поначалу хай устроил: показать, кто хозяин. Потом остыл, убедился, что кий гладкий, не поврежден.
А того типа уволокли в нехорошем виде. Больше в бильярдной не возникал… Может, сейчас лежит с биркой на ноге, а мне из-за него выслушивать прокурора….
Понимаю, следователь за спасибо не отлипнет. Только дать ему нечего, в кармане – воздух. На проходной вчистую оприходовали – перцовку, кошелек с медью, права и часы. Взамен чужой труп подсовывают. Следователь, наверное, стажер, салага, только они ишачат в праздники, лычки зарабатывают на людской беде.
И фамилию Долинского он неспроста полощет. Если расковырял про зимний кульбит, так это пустое, в голове не держим. Десятки ДТП в день, столько разгильдяев за рулем, их лечить надо, не к нам цепляться.
Мы тогда затемно возвращались из командировки. Видимость нулевая. Дворники насилу сгребали мерзлую корку. Когда вышли на трассу, Долинский гнал как стебанутый, а я держал дистанцию, и правильно делал. Он вдруг тормозит, завилял и поплыл юзом. Думать некогда, вывернул резко влево – в обгон, на встречную полосу. В сантиметре мимо его борта, – и бегом к Сашке.
Гляжу, у него перед фарами стоит мужик в распахнутом кожухе. Бухой в дупель. Могли задавить, а он доволен, честь отдает, улыбка шире плеч. Сашка, конечно, врезал в эту улыбку.
