Дрожащими руками Валентина Петровна зажгла свечу, накинула теплую шубу, обула валеные китайские коты и прошла в столовую. Она вся дрожала.
Хриплый, небывало злой лай ее прелестной и всегда кроткой и ласковой Диди слышался со двора.
"Господи! не сбесилась ли собака? — мелькнуло в голове у Валентины Петровны.
Она поставила свечу на полку буфета и подошла к окну.
Двор был залит лунным светом. Голубые тени отчетливо легли на снег от высокого забора и ворот. Собака лаяла подле них.
Валентина Петровна видела, как Таня подбежала к воротам, приоткрыла калитку.
Диди выскочила за калитку в степь.
"Зачем это она"? — мелькнуло в голове у Валентины Петровны.
С сильно бьющимся сердцем она ждала, что будет дальше.
Таня заглянула в калитку. Должно быть она звала собаку. Потом вдруг бросилась, не закрывая калитки, бегом назад к крыльцу.
Валентина Петровна собрала всю силу воли и со свечой пошла навстречу Тане.
Таня совсем не удивилась, что Валентина Петровна была в прихожей.
— Таня!.. а Диди?..
Таня схватила Валентину Петровичу за рукав ее халата.
— Барыня, — задыхаясь от быстроты бега по лестнице, говорила девушка. — Там такое!.. И сказать нельзя!.. Сраму-то!.. Сраму-то сколько!.. Не дай Бог, кто увидит, да узнает!.. Барыня, скорее… Пока ночь… Пока люди-то, злые… спят пока… берите, что есть у вас… Бензину что-ли… Скипидару… Я сейчас ведерко прихвачу, воды, да мыла… Щетки жесткие… Пока никто не видал… Вот проклятые злобные какие нашлись люди!..
— Что случилось, Таня… Диди?… За кем побежала Диди?
— В поле побежала собака… Вернется, не пропадет… Тут вас спасать надо, барыня… Солдатики чтобы на беду не увидали! Вот беда-то приключилась… Как гром с ясного неба!
Они безшумно ходили по комнатам. Достали бутыль со скипидаром, щетки и тряпки и обе спустились во двор.
Уже перевалившая за казармы луна призрачным светом освещала ворота со стороны полей. Валентина Петровна, ничего не понимая, но смутно догадываясь, что случилось что-то ужасное и гадкое, вышла в поле. Резко задувал ночной, весенний ветер. Нес он с собою мороз. Точно серебряные видения, стояли голые раины и тянули сухие, белесые ветви к небу, как в молитве. Выкрашенные светлой охрой ворота были ярко освещены. По ним резко и грубо тянулись широкие полосы дегтя и над этими наглыми, будто что-то ужасно нехорошее кричащими полосами, блестела свежей кроваво-красной краской сделанная надпись:
— Я здесь!..
Валентина Петровна схватилась рукою с бутылью за грудь. В глазах у ней потемнело.
