Валентина Петровна торопилась «домой», на пост Ляо-хе-дзы. Ей страшно было в городе, где всюду и везде чудился Ермократ. Кумирня бога ада потрясла ее.
Анеля упивалась китайщиной. Она умолила Валентину Петровну поехать с ней и Старым Ржондом по магазинам. Она покупала курмы, халаты, меха, ручной сунгарийский жемчуг, серебряные изделия Куаньчендзы.
"Куда она все это", — думала Валентина Петровна. "Идет война. И ни у кого из нас нет дома, где все это можно спрятать и сохранить".
Она осторожно сказала Анеле свои мысли.
— Тэж пытане! — весело воскликнула Анеля. — Вот пустяки-то! У папы останется квартира. В ней все и спрячу. А как не купить, когда все это так прелестно!.. И так дешево!..
Еще переночевали одну ночь и, наконец, поехали на рассвете домой.
На середине пути разделились. Старый Ржонд в коляске генерала Заборова с Анелей похал в свой штаб, Валентина Петровна с Петриком и амой с Настенькой — на тройке Старого Ржонда на пост Ляохедзы.
Впрочем, расстались не надолго. Через три дня Анеля примчалась к Валентине Петровне на целую неделю.
Катанье верхом днем — Петрик учил Анелю, — по вечерам концерты Валентины Петровны, а то придут Кудумцев и Ферфаксов и точно на деревенских посиделках сидят, поют под гитару, зубоскалят… Валентина Петровна наставит тарелок с изюмом, финиками, пастилой, мармеладом и орехами — и коротают длинные зимние вечера.
— Какая тут война! — проворчит Петрик и уйдет в сотню.
Но война давала о себе знать. И не только тем, что в столовой висела большая двадцативерстная карта Европейской России и на ней булавками с флажками намечал Петрик наш и «их» фронты, по газетам, но, главным образом, тем, что к весне жизнь сотни резко изменилась.
Из штаба пограничной стражи пришло приказание съезживать полки и бригады, проходить курс стрельбы, производить маневры. Сотня Петрика на целые недели уходила к полковому штабу в Шаньдаохедзы, и Валентина Петровна оставалась в Ляохедзы одна. Казалось бы, тут-то Анеле — ведь она так клялась в любви к "панно Валентине" — и приехать к Валентине Петровне и разделить с нею ее одиночество!
Но… в Шаньдаохедзы собиралось до тридцати офицеров и много было молодежи. Там были танцы, там хором пели песни, туда приезжала Маргарита Германовна и под гитару Кудумцева голосом "Вари Паниной" пела цыганские романсы, — и Анеля не могла от этого отказаться. Валентина Петровна не могла туда поехать. Быть там с Настенькой и амой? Невозможно! Да и квартира Старого Ржонда была переполнена. В столовой спало шесть офицеров! Валентина Петровна оставалась на своем посту, как оставались семейные дамы, сотенные командирши Бананова, Ярыгина и Штукельдорф…
