— Окропне, — прошептала Анеля.
"Защитный цвет"… Валентина Петровна надевала защитный цвет улыбок и болтовни в ту пору, когда изменяла своему первому мужу. — "Защитный цвет!.." А теперь не лицемерит она с Петриком?… Не скрывает от него своих порою нестерпимых мук?…
Кожу сдирают… Да это так… Ее душевная мука порою не меньше!
— Собаки рвут прелюбодея…
"И меня порвут"…
Они подходили к последней клетке.
— Как в магазине готового платья, — сказала Анеля. — В последней клетке черти раздавали одежды душам людей, прошедших все испытания.
Праведник с довольным видом надевал на себя одежду чиновника. Громадный черт с предупредительной насмешливой улыбкой подавал маленькой куколке богдыхана собачью шкуру.
— Но, Аля, посмотри, — каково выражение у китайца-то! — сказал Петрик. — Какая растерянность и смущение. Попался, брат!.. Революционеры эти китайцы…
Собачья шкура!.. Ах су… — он покосился на Анелю — суровые сыны!
На задней стене была нарисована большая печь. Из ее трубы валил густой черный дым. И с ним вылетали разнообразно одетые люди, тигры, собаки, лошади, коровы, птицы, бабочки, насекомые, рыбы.
— Вот она, метампсихоза-то, — сказала Анеля. — Кем же буду я? Что мне подарит свирепый Чен-ши-мяо?…
В стороне стояла игрушечная постель, на ней лежал манза. Старушка с коричневым лицом, настоящая китайская бабушка, склонилась над ним. В руках у нее был маленький нефритовый пузырек.
Старый Ржонд выслушал пояснение бонзы и сказал, повышая голос: — Вот это особо рекомендую вашему вниманию. Какая глубина понимания этой самой метам… как ты сказала-то, Анелечка?
— Эта старушка — фея благодетельница Муй-пуо. Она дает умершему нектар забвенья. Когда он проснется и оживет — он все позабудет, что с ним было, и кем он был в прошлой жизни. Вот почему и ты, моя милая, не знаешь, кем ты была раньше… А если бы знала!..
— Кем, кем? — приставала к отцу Анеля.
Они шли к воротам. Бонза, получив хороший бакшиш, провожал их с поклонами. Манзы разбредались по двору.
В воротах Валентина Петровна оглянулась на кумирню. Были видны: темный вход и искорки тлеющих у ног бога ада свечек и двухъярусная башня с приподнятыми, как лепестки опрокинутой лилии, серыми черепичными крышами. Над верхней крышей шпиль с тремя золотыми шарами упирался в заголубевшее небо.
Звякание гонга донеслось от кумирни. Зазвенели колокольчики. Валентине Петровне почудилось, что сквозь серые кирпичные стены башни она видит всего бога Чен-ши-мяо.
