Это ее долг… Долг солдатской жены и матери дочери солдата!
В казармах оставалось человек пять солдат, — хворых и для ухода за остающимися лошадьми.
"Отдувалы", как их называл Петрик. Эти отдувалы, как только сотня скрывалась за небосвод, исчезали с полкового двора. Валентина Петровна знала, что они зарывались под одеяла и спали непробудным сном целые сутки. Ночью ворота запирались. Никакого дневального не было. И можно было кричать, из пушек палить — никто из них не проснулся бы. Поздним утром они появлялись на дворе в китайских туфлях на босу ногу, в шинелях без хлястиков, накинутых поверх белья.
Они лениво выводили лошадей на коновязь, на уборку, поили их, а потом гонялись друг за другом с дикими криками, уханьем, визгом и скверною руганью, швырялись поленьями и камнями и грубо хохотали.
Валентине Петровне было жутко видеть их. Она уходила к окну, выходившему в поля, садилась и думала. Мог быть тогда, в городе, Ермократ — или нет? И днем ей казалось, что Ермократа быть не могло. Страхи проходили. День шел незаметно.
Уход за Настей, игры с нею и Диди, заказ завтрака и обеда бою-повару, английский язык с Чао-ли — утро летело. Она отваживалась даже выходить на прогулку. Шли вчетвером, не считая Насти. Чао-ли везла колясочку с ребенком, сзади шли Валентина Петровна и Таня. И шагах в двадцати денщик Григорий — ему препоручено было Петриком беречь командиршу. Ходили все по одной и той же дороге вдоль железного пути, до станции и обратно. Диди носилась, как бешеная по полянам, гоняла зайцев, выпугивала жаворонков и возвращалась к хозяйке с видом победительницы. Пасть раскрыта, дышит тяжело, просит ласки. И, когда брала ее под грудь, приподнимая к себе, Валентина Петровна, часто и сильно билось маленькое, преданное собачье сердце. На станции пропускали курьерский поезд. Он проносился мимо, не останавливаясь, мелькал громадными пульмановскими вагонами и исчезал в долине. И долго потом гудели вслед за ним рельсы.
Возвращались к сумеркам. Разморившаяся на весеннем воздухе Настенька спала в колыбели. Хмуро и серьезно было маленькое личико. Вдруг наморщится лоб. Точно видела во сне она свою будущую жизнь.
Что-то снилось ей? Что ожидало ее — дочь солдата? Против нее в кресле крутым клубком свернулась Диди — и спит, не шевелясь.
И кругом — звенящая тишина!
Вот когда приходили к Валентине Петровне ее ужасы. Она уже не сомневалась, что это Ермократ задушил Шадрина, увлекши его "китайской богородицей", что Ермократ приехал именно за ней. В эти часы она верила в существование темных сил и бога ада, сереброголового Чен-ши-мяо. Она ждала его мести. Ждала возмездия за прошлое.
