"Целый гарнизон", — пошутил Петрик. Валентина Петровна по опыту знала цену этому гарнизону. Таня Христом-Богом молила Григория никуда не отлучаться.
Впрочем, за эту неделю укладки и отправки вещей и сборов мужа на войну Валентина Петровна стала гораздо спокойнее. Вымазать дегтем и сделать надпись на воротах могли и солдаты, и не для нее, а для Тани… Потому-то Таня так и волновалась…
Собаку, и правда, могли подшибить манзы… Никакого Ермократа в Маньчжурии быть не могло. Все было проще. Главное, теперь была война. Петрик все эти дни был с нею трогательно мил. По просьбе Валентины Петровны он сам с Таней закопал собаку в поле подле кумирни бога полей — "ляо-мяо"…
Страшный случай отходил в прошлое и это прошлое вытеснялось более страшным настоящим — войною.
Сотня выступила после полуночи. Валентина Петровна ехала верхом на Мазепе рядом с мужем. Назад она пойдет уже пешком. Мазепа тоже уйдет… на войну!..
Ущербная луна всходила кровавым изломанным серпом. От полей шел влажный аромат земли. Дорога пылила. Валентина Петровна ехала между мужем и Ферфаксовым. Луна ли так светила, или и точно Ферфаксов побледнел, — лицо его было необычно грустно.
— Вот расстаемся, Валентина Петровна, и Бог знает, встретимся ли когда?
— Бог не без милости, милый Факс!.. Вернетесь героем — победителем!.. С георгиевским крестом.
Бердан Факса озабоченно бежал впереди них.
— Вчера всю ночь выл Бердан, — сказал Факс. — Чуял видно что-нибудь.
— Он у вас часто на луну воет.
— Да не так, Валентина Петровна.
Она положила свою руку, затянутую в перчатку, на руку Ферфаксова и тихо и ласково сказала:
— Не надо думать… Все от Бога.
— Это верно, Валентина Петровна… и вот, как увидал я, как Вера Сергеевна Бананова упала в обморок, как ей сказали, что мы идем на войну, точно оборвалось что во мне. И Бананов сказал мне: "меня убьют, в первом же бою…" Ну, да верно…
Пройдет.
Песенники были вызваны. Да не пелось. Начали было свою Маньчжурскую — "Любим драться мы с германом Пуле пулей отвечать…" И замолчали. Все было необычно… Точно «насовсем» уходили из казарм. Куда?… В неизвестность… И эта неизвестность была страшнее смерти.
На станции были устроены скромные проводы. Начальник станции, телеграфист, весовщик, подрядчик-китаец — Александр Иванович, фудутун соседнего города, три китайских офицера теснились в крошечном зале. В России водка была запрещена, но здесь был Китай — и солдатам выставили ведро водки, а офицерам шампанского.
