Подошедший сзади Сан Саныч, похлопал подполковника по плечу, и сказал:
– Интересный случай. Твой коллега.
– В каком смысле коллега? А что с ним? – осторожно поинтересовался Шутков.
– Ну специальной терминологией утомлять тебя не стану, да она тебе ничего и не скажет. Причина болезни этого человека – война. Он тоже был в Афганистане. Ты знать его не можешь. В то время, когда он прибыл к месту службы, ты уже ехал в Союз с новым назначением.
Под Гератом, по моему, врать не буду, не знаю, надо уточнить в истории болезни, он участвовал в боевых действиях с участием танков. Ты знаешь, я в этих ваших подразделениях не разбираюсь. Он был что-то в небольших чинах.
Так вот завязался бой с участием танков. С нашей стороны девяносто процентов потерь и живой силой и техникой. Он из этого ада чудом был спасен, очень переживал. Все вспоминал, как погибали его товарищи, очень жалел их, и, видимо на этой почве заболел.
Главврач сделал такую паузу на слове «заболел», что Шуткову стало ясно, что он имел в виду душевное заболевание.
– Ну, – выдохнул подполковник, поощряя товарища к окончанию истории.
– А что «ну»? Вот с тех самых пор он и находится у нас на излечении.
Изготовил фигурки солдат из жеваного хлеба, раскрасил их зеленкой, сделал танки из спичечных коробков, и каждый день разыгрывает одну и ту же тогда проигранную битву, пытается спасти своих солдат. И проигрывает, и начинает все заново.
– Подожди, подожди. А почему он у вас? Он должен быть в спецбольнице Министерства Обороны, насколько я понимаю…
– Правильно понимаешь. Действительно, должен бы быть, но…
– Ну да, ну да, – догадался о несказанном вслух Шутков.
В это время больной раскрыл ладони, выставил на одеяло сделанные из спичечных коробков танковые макеты со спичками вместо стволов, и повел их вперед, по извилинам проложенной в одеяле «дороги», передвигая солдат одной и другой стороны, разворачивая как бы подбитые, горящие танки.
Ошеломленный Шутков смотрел, как завороженный на разворачивающуюся перед ним картину боя, и внутренним взором видел не фигурки из хлеба, не спичечные коробки, а самую настоящую бойню.
Он видел, что душманы устроили засаду с «Блоупайпами» в руках на самом узком участке, где достаточно подбить первый танк, а остальные можно сжечь не торопясь. Видел, как группки советских солдат направились не в ту сторону, создав моджахедам невольно дополнительное преимущество, и увлекшись, опомнился тогда, когда Александр Александрович тревожно тронул его за локоть. Хмыкнул смущенно и проговорил:
