Марат подбил подушку у себя в изголовье, смотрел на окно, на борьбу мухи, и гадал, попадет она в открытую настежь форточку, или так и будет биться в стекло, «не догадавшись» подняться немного выше.
Сквозь слой оконной пыли в комнату заглянул луч заходящего солнца, осветив наплетенную в углу оконной рамы паутину. Сам паук уже давно сбежал куда то от невеселой голодной жизни этой комнатки. Полы до сегодняшнего дня Марат подметал и мыл регулярно, а вот до паутины руки так и не дошли.
Марат вздохнул, отвернулся от окна и начал разглядывать рисунок на потолке, который образовали потеки дождевой воды.
* * *
До тех пор, пока не закатали каким-то современным способом, прохудившаяся крыша подтекала каждую осень. И мама каждый раз шла на поклон к коменданту общежития, возвращалась заплаканная, расстроенная, долго тихонько причитала. Но находился кусок рубероида, что то стукало у Марата над головой, громко орали, матерились мужики строители, и потоп прекращался до следующих дождей.
Конечно, маме было тяжело.
Правда, еще раньше они жили в куда худших условиях, в барачном поселке. Воду надо было набирать из старинной водяной колонки, стоящей посередине улицы, печку топить дровами, а в случае редкой удачи углем. Стирать приходилось, вынося корыто с жестяной волнистой стиральной доской на середину двора и потом развешивая белье на просушку на длинную общую веревку, чтобы не волочилось по земле, подпирать раздвоенной длинной рогатиной.
В очереди на новое благоустроенное жилье стояла вся улица. Но соседей сменяли соседи, Марат с мамой получали приглашения на новоселья, а сами жили по-прежнему, без перемен.
Походы по исполкомовским кабинетам ничего не дали, кроме истрепанных нервов, и не сократили очередь ни на сколько.
Когда маму Марата многочисленные комиссии признали инвалидом и присвоили группу, районный отдел социальной защиты смог сделать для нее хоть что-то, и выхлопотал комнатку в общежитии.
У общежития была своя давняя непростая история. С самого начала в ней жили «химики».
Так называли заключенных, отбывших длительный срок заключения, которым оставалось полгода до полного освобождения. Им не было смысла никуда бежать, и они жили на вольном поселении, соблюдая определенный режим, работая в основном на вредных производствах, за что их «химиками» и прозвали.
Для общежития это был наилучший период. Его содержали в полном порядке, расписывали красивыми картинами стены, украшали затейливой резьбой по дереву панели и дверные полотна.
