Так как в одной его руке была бутылка, а в другой рюмка, бомжу все не удавалось вытащить пробку, тогда он замолк, вытащил ее зубами, спрятал в карман и, налив рюмку до краев, торопливо выпил. Печенкин медленно повернулся.
- Будешь? - спросил бомж.
- Нет, - определенно ответил Печенкин и, улыбнувшись, стал рассказывать: А мне в прошлом году приз в Москве вручали - "Рыцарь российского бизнеса" - в Кремле... Ну, я им сказал: Москва не третий Рим, а совсем даже наоборот. До тех пор в стране ничего путного не будет, пока Москва - столица...
Бомж выпил вторую и принялся наливать третью.
- Москва бьет с носка, - поддержал он. - Если бы этой пословицы не было, я бы сам ее придумал. Я там в прошлом году кантовался. Ты не поверишь, я как увидел, чуть со смеху не умер. Вот здесь, значит, храм Христа Спасителя, а вот там, аккурат напротив - царь Петр Алексеевич. Стою хохочу. Мент подходит: "Чего ржешь, бомж?" Я говорю: "Да как же, господин милиционер, вы у любого попа спросите, кто для него Петр I? Он скажет - антихрист! И их прямо друг против дружки поставили. Смешней не придумаешь. Здесь Христос, а здесь антихрист!" Хоть бы дубинкой ударил гад, а то ногой с носка - два ребра сломал...
Бомж выплеснул в себя коньяк, облизнулся, отбросил мелкую и неудобную рюмку и, держа бутыль обеими руками, приложился к горлышку.
Печенкин ласково смотрел на друга, все больше его узнавая.
- Погоди, Желудь, так ты что, правда, что ли, бомж? - спросил он, радостно недоумевая.
Желудь вытащил из кармана пробку, старательно закупорил бутылку, крепко прижал ее к груди и, загадочно улыбнувшись, упал.
XXIV. Три сестры, как у Чехова
Дверь оказалась открытой. Галина Васильевна вошла в Гелин дом, как столичный сноб входит в маленький провинциальный музей - легко и иронично. На этот раз она была чудо как хороша. Правда, глаза были грустны, но грусть всегда шла Галине Васильевне. С букетом сиреневых ирисов в полуопущенной руке, она осмотрела веранду, прихожую и кухню и остановилась посреди гостиной, вслушиваясь в доносящийся со второго этажа женский голос:
У Лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом...
Голос был нежный и уютный. Галина Васильевна улыбнулась глазами и краешками губ и стала подниматься наверх. Деревянная лестница легко поскрипывала под ее стопами.
- Кто здесь? - удивленно спросила Геля.
- Не пугайтесь, не пугайтесь, вам нельзя пугаться, - предупредительно подала голос Галина Васильевна, поднимаясь по ступеням лестницы - словно вырастая из-под земли. - Я - Галина Васильевна, мы с вами знакомы, так сказать, заочно и даже виделись однажды в школе. Вы торопились на урок, а я сидела в коридоре и вязала, помните?
