В воздухе был отчетливый запах долгого секса. Помню, что тогда я пошатнулся и ухватился за косяк. Она заметила меня первая. Заметила и замерла, испуганно зажав рот рукой. Молодой человек в моей постели с моей красавицей женой нахмурился и обернулся, проследив ее взгляд. Потом он расплылся в улыбке и сказал:
— А вот и муженек пришел. — Он откинул одеяло и опустил на пол ноги. — Третьим будешь?
Наверное, это хорошо, когда не помнишь, что творишь от ярости. Это называется мудреным словосочетанием «состояние аффекта», говорят, очень помогает на суде. Но я помнил все, несмотря на потрясение и на усталость этого жуткого дня.
Я помню, как молча распахнул дверцу шкафа, в котором хранилось мое охотничье снаряжение (да, я любил охотиться), и вытащил свой любимый охотничий нож. С удобной, прямо под ладонь рукоятью и широким просторным лезвием. С кровостоком, в общем, по всем правилам.
Помню, как парень встал, меняясь в лице и отвергающе протягивая руки, наверное, он хотел сказать, что я что-то неправильно понял, не знаю. Он упал после первого же удара. Как я смог попасть, тоже не имею представления, поскольку бил почти вслепую. Наотмашь. Полоска крови расчертила белоснежные простыни, постепенно превращаясь в ручеек. А я бил его потом в живот, он повернулся, скручиваясь, как младенец и пытаясь защититься…
Потом закричала Марина. Моя любимая маленькая Марина, которую я ненавидел в тот момент сильнее всего на свете. Так же как и любил. Моя рука не дрогнула, когда я ударил и ее…
Целую ночь я потом ходил по квартире с выключенным светом, и шептал то «Прости, любимая», то крича в голос, до хрипоты «ТВАРЬ!».
Я не стал приводить все в порядок, просто попытался стереть со своей одежды кровь и уехал.
Я пришел в ту контору, чтобы меня лишили этого ужаса! Почему он остался в моей памяти? Почему?
Бокал в моей руке треснул, пиво пенным водопадом хлынуло на стол, на бармена и на мои брюки. Я вскочил, не глядя, швырнул кошелек на стойку и выскочил на улицу.
Почему? Я бежал, быстро бежал, ведь теперь у меня новое, молодое тело, в сторону той долбанной конторы и того долбанного слепца.
* * *
Уже стало темнеть, когда я, задыхаясь, подбежал к нужному перекрестку. В моей памяти всплывали все более конкретные детали, и потому я был весь в слезах, не в силах остановиться и привести себя в чувство. Малочисленные прохожие прижимались к стенам пропуская меня, но меня это уже не волновало. Где-то тут я оставил свой фольксваген.
