Я прислушивался к тьме за шалашом. Она была безжизненной, но я знал, что одиннадцать человек, сейчас как и я лежат на сухой траве, и возможно, как и я, думают.
О чём думает каждый из них? Инри, наверное, об очередной мессе, и конечно же обо мне. Он думает, как сломать меня, как сделать одним из стада. Мария и прочие, видимо думают... хотя может они совсем ни о чём уже не думают? Ни один человеческий навык не отбрасывается так легко, как мышление. Словно мышление это тяжёлая ноша, чужая ноша, от которой человек хочет лишь одного — избавиться.
Но ведь есть и другие. Есть те, кто счастлив только думая, те, кто рассматривает жизнь без мысли ипостасью пострашней самой смерти. Такой я. В чём-то такой, Алекс. И может, такая Алина. Мне хотелось верить, что она именно такая.
Но такой же и Инри. Хотя все его мысли и направлены лишь на одно, на поддержание своей власти. Инри, он тень режиссёра. В том, человеческом мире полно таких, мрачных теней бога, жаждущих стать большим, чем просто тени.
Я услышал слабые, еле слышные шаги. Кто-то шёл к моему шалашу.
Вот шаги испуганно затихли. Потом снова шепнули пару слов. Вновь молчание.
Я приподнялся, напрягая слух. Может мне только чудится?
Нет. Шаги снова заговорили. Моё сердце стало биться в одном ритме с ними. Я приподнялся, глупо вглядываясь в тьму.
Возле входа в шалаш, шаги немного понервничали, переминаясь на месте, и в моё жилище кто-то влез, коснувшись моей ноги. Потом этот кто-то отодвинулся к стенке. И глубоко вдохнув, я почувствовал знакомый мне запах леса. Запах её волос.
Она еле слышно дышала, и молчала, словно не была уверенна в правильности того, что делает.
— Алина — шёпотом сказал я.
Дыхание на секунду задержалось.
— Я такая трусиха — наконец прошелестел её шёпот, и она почти беззвучно хихикнула.
— Мне тоже страшно — тихо сказал я.
— Правда?
Я приподнялся и, как и она, опёрся спиною на стенку. Мне казалось, что именно так она сейчас сидит. И мне было жаль, что темнота такая густая. Мне очень хотелось увидеть её глаза и, может быть даже больше глаз, мне хотелось бы увидеть её руки. Мне было интересно, что они делают сейчас? Как ведут себя? Руки практически не умеют скрывать чувств. Даже глаза умеют, а руки нет.
Она легко дышала и молчала. Я ждал, когда она заговорит, не потому что не знал что сказать или о чём спросить, а скорее из осторожности. Вдруг какое-нибудь слово, какой-нибудь неправильный вопрос спугнёт её, и она уйдёт. Хотя, вряд ли. Она ведь пришла сюда сама, и значит ей это нужно не меньше чем мне.
