— И Долгий все это видел?
— Три месяца по пятам за Иваном ходил. Тому хоть бы хны. Жил припеваючи. Рестораны, бабы, друзья. Все люди солидные, не шантрапа.
— Что Долгий узнать хотел?
— Тебя три месяца на Таганке мариновали, Иван два раза у следователя был. Долгий думал, он свидания добивался, чтобы выяснить, где саквояж заныкан. Нет. Иван к тебе не пошел. А мог бы. Вот он и решил, что Иван уже получил саквояж, и зачем ему делиться, когда все самому хапнуть можно.
— Дружков Ивана Долгий запомнил?
— А то как же, их фотомордии в газетах появлялись, не крупным планом, конечно. Но в этом году, когда де Голля в аэропорту встречали, в число делегации входили. Газетку Долгий мне показывал. Вот, говорит, до сих пор на теплых местах сидят.
— Дашь адресок Долгого?
— Конечно, дам. Он мужик надежный, несмотря на то, что глухой, не подведет. Может, и меня не забудете.
— Я о вас и не забывал, Шура. Только, видишь, что с нами жизнь делает. Вояки из нас никудышные, но долю свою с саквояжа мы обязаны получить. И получим.
— Раз ты сказал, так оно и будет. Говорят, Кандыба на волю вышел, понадобятся люди, он тебе не откажет.
— Сам справлюсь.
Прошло четыре дня. Кострулев успел повидаться с Долгим и узнал от него немало интересного. За семь лет многое изменилось, послевоенная Москва жила по другим правилам, чужакам и гастролерам в столице делать нечего. На пятый день Петр встретился с братом в ресторане. Иван успел изрядно нализаться до его появления и лобызался с какой-то красоткой, от которой за версту несло приторными духами.
— Не обижайся, Петя, малость не рассчитал.
— Поговорить бы надо.
— Говори при ней, она дурочка, в мужских разговорах не рубит.
— Ты Лёльку удочерил?
— А что делать, Петро? Ребенку в школу надо было идти. Я ее в нашу, в наркомовскую устроил. Там анкета, Петя! С улицы не берут. Вот я и записал Лёльку на себя. — Он глянул на ручные часы. — Вот. Через час поезд. Ирка собралась ехать в «Артек», боится, ты Лёльку выкрадешь.
— Родную дочь не выкрадывают, но об этом не сейчас. Ты мне деньги обещал.
Иван опять глянул на часы.
— Хочешь свои вернуть? Мне чужого не надо. Они у этой стервы лежат мертвым грузом. Она думает, я не знаю. Дура. Я все знаю. У меня ключи от ее квартиры есть. Это же я ей квартиру сделал, она со мной не живет.
— Ты о ком?
— О жене.
— Говорил мне другое, мол, поживи на даче, Ирина не хочет тебя видеть.
— Правильно. Зачем собак дразнить. Придет, все, что надо, заберет и сваливает, разводом меня пугает.
