Как ни странно, я ощутил это в полной мере, только покинув Шервуд. Все здоровые части здешнего общества были связаны слишком многими условностями и обязанностями, — все, от сервов, падающих в ноги благородным господам, до благородных господ, подчиняющихся десяткам неписаных правил поведения. До сих пор я считал, что аутло заперты, как в тюрьме, в двадцати тысячах акрах своих зеленых владений, но во время недолгой поездки в Йорк понял: клетки тех, кто жил за пределами Шервуда, гораздо тесней.
Не скованный никакими обязанностями, которые сковывали все здоровые части здешнего общества, я смотрел, слушал, запоминал, мотал на ус и старался выжать из поездки максимум удовольствия. Держу пари, Катарина со мной не скучала. Если честно, я с ней тоже не скучал.
Рыжий беспокойный огонь, пылающий рядом, так и норовил меня обжечь, но я понемногу становился огнеупорным. А в какой бесподобный бушующий вулкан превратилась дочка Ли, когда на площади в Йорке я начал выторговывать у бродячего певца органиструм!
Эта тяжелая, громоздкая штука и впрямь напоминала гитару, хотя имела два резонаторных отверстия вместо одного и три струны вместо шести, — а в остальном поразительно смахивала на столь знакомый мне предмет из двадцать первого века. И я действительно не удержался от громкого радостного возгласа, увидев этот предмет в руках у глимена на площади Йорка.
Моя радость сильно поубавилась, когда я услышал, что именно горланит певец под свой гитароподобный инструмент.
Дурацкая баллада Аллана-э-Дэйла про Джолли Пиндера уже намозолила уши всем парням в Шервуде — а вот теперь ее распевали посреди главной площади Йорка! Ну почему, кровь Христова, все местные (и приезжие) девушки должны были знать о том, как некий Джолли Пиндер из Вейкфилда намял мне и Робину Гуду бока? Вообще-то мы просто не хотели ненароком поломать хрупкие кости девяностолетнего старца, стойко защищающего хозяйское добро, поэтому и ретировались, не надавав ему ответных тумаков... Однако в балладе о почтенном возрасте Джолли не говорилось ни слова, поэтому мы с Робином выглядели в ней полными идиотами!
Не дожидаясь, пока певец перейдет к последним, самым глупым куплетам баллады, я выторговал у него инструмент, и всю обратную дорогу до Шервуда органиструм тихо позвякивал у моего седла рядом с арбалетом, который одолжил мне братец Тук...
Что добавляло Катарине новые поводы для раздражения.
Во-первых, звяканье струн, видите ли, беспокоило ее драгоценного сокола; во-вторых, госпожа Ли не желала путешествовать в обществе человека, смахивающего на бродячего жонглера; в-третьих, органиструм считался инструментом плебеев; в-четвертых, слуха у меня было еще меньше, чем хороших манер!
