— Гоп-стоп! Мы подошли из-за угла... Норман и девушка разом остановили коней в пяти ярдах от меня.
— ...гоп-стоп, ты много на себя взяла, — уже вполголоса машинально продолжил я — и порадовался, что меня вдруг повело на родной язык. Пусть лучше эти двое услышат от меня бессмысленную абракадабру, чем такую несусветную чушь!
Я и всадники молча взирали друг на друга до тех пор, пока за моей спиной не прозвучал медово-вкрадчивый голос:
— Добрые люди, не откажите в помощи бедному страннику, только что вернувшемуся из тяжких скитаний по чужбине!
Уловив заминку, на сцену выступил мастер грабительских увертюр и с места в карьер пустился в одну из своих вдохновенных импровизаций.
— Beati pauperes spiritu, — горестно проговорил Локсли, возникая рядом со мной. — Блаженны нищие духом, как говорит мой почтенный духовный наставник...
Из-за дерева, где прятался Тук, донеслось сдавленное хихиканье.
— ...но нищета тела достойна не меньшего сожаления, чем нищета духа, не правда ли, люди добрые?
Облаченный в истрепанные лохмотья бедолага представлял собой одно сплошное смирение — ни дать ни взять виньетка к житиям святых...
Но Катарину не обманули слова лжепилигрима, а может, она просто была не из тех, кто подает нищим.
— Твое тело сейчас отправится в канаву, гнусный пес! — воскликнула она, трогая с места коня. — Убирайся с дороги, подо...
Но рыцарь поднял руку, и, к моему огромному удивлению, девушка не только послушно натянула поводья, но и замолчала. А норман проговорил спокойно и серьезно:
— Увы, мне нечем поделиться с тобой, путник. Я сам недавно вернулся с чужбины, и мой кошелек так же пуст, как и твой.
Я на всякий случай слегка передвинулся вправо, чтобы уйти с линии прицела Вилла Статли, но рыцарь так и не сделал попытки коснуться рукояти меча. Некоторое время он и Робин Гуд оценивающе смотрели друг на друга, потом Робин с улыбкой кивнул.
— Да, кошелек мой пуст, поэтому я, как птица, питаюсь от лесных щедрот. И раз ты тоже пребываешь в стесненных средствах, доблестный рыцарь, не разделишь ли со мной скромную трапезу? Не побрезгуйте моим гостеприимством и вы также, прекрасная госпожа!
— Да тебе делить трапезу с твоими вшами, бродяга, а не с... — взвизгнула прекрасная госпожа — но снова умолкла, повинуясь повелительному жесту рыцаря.
Почему Катарина так беспрекословно слушается этого типа, я понял только тогда, когда норман сдержанно ответил:
— Благодарю тебя за приглашение, добрый человек. Я и моя дочь с удовольствием разделим с тобой обед.
