С трудом отгоняя неприятные мысли, Коннор все же выхватил меч и принялся размахивать им, перекидывая из руки в руку. Он кружился на месте, исполняя тренировочный танец с тенью, как называли это упражнение в школе. Ему удалось не только прогнать страх, но и согреться.
Коннор увлекся игрой, припоминая все движения, которые показывала ему учительница Туль. Но вдруг опомнился. Все же он стоял в карауле, а не развлекался в тренировочном зале. Замерев, Коннор стал вглядываться во тьму и настороженно прислушиваться.
И не зря. Он различил на фоне плотной стены леса быстро движущийся силуэт. Кто-то шел к нему от лагеря. Шестым чувством он понял, что это Тересса.
На сердце у него потеплело. До сих пор он не мог привыкнуть к тому, что нравится ей больше других. Он, Коннор Безземельный, принц, лишенный земель и владений. Не то чтобы они говорили о своих чувствах. Нет, она была такой же застенчивой, как и он. Но часто, украдкой, когда никто не видел, Тересса искала его руку. Пальцы их па секунду переплетались.
Он засмеялся. Холод больше не чувствовался. Сейчас он ощущал себя сильным и уверенным в победе. Как могут они не выиграть? На их стороне правда и право. И Терессе он не безразличен.
— Чему ты смеешься? — прошептала Тересса, выходя на поляну.
— Мне радостно, потому что я вижу нашу победу, — откликнулся он.
Тересса вздохнула.
— Ох, надеюсь, ты не ошибаешься.
Тьма по-прежнему скрывала выражение лица Терессы, но Коннор уловил в ее голосе напряженность.
— Так много всего, что может помешать нам, и все пойдет наперекосяк.
— Верно, опасностей много. Но почему надо заранее их страшиться? Мы все хорошо продумали. Тебе надо поспать, не то завтра будешь вялой. Если мы будем завтра пошустрее, то достигнем Рисмура уже днем.
— Я беспокоюсь, потому что начинаю войну, — тихо сказала Тересса.
— Ты не можешь начать ее, — твердо проговорил Коннор. — Войну уже начал Андреус. Ты просто даешь возможность своему народу сплотиться и подняться против чужеземцев.
— Моему народу… — прошептала Тересса.
Коннор молчал, пытаясь понять, что стоит за ее словами. Он слышал, как король Верн Рисадель говорил как раз об этом об ответственности правителя перед своим народом.
«Если хоть один житель Мелдрита умрет во время ее правления, станет ли она винить себя? — размышлял он. — Берн называл это ценой королевской власти. Вот почему он страстно желал оставить своей дочери мирное королевство, чтобы она никогда не познала этой цены».
