Тересса очнулась и поняла, что кто-то крепко держит ее в руках. Голова тряслась и моталась из стороны в сторону в ритме скачущей галопом лошади. Она ничего не видела, потому что снова была окутана мокрым плащом. Вновь нахлынули воспоминания о страшной битве в темном коридоре и вместе с этим ожгла пугающая мысль: «Меня схватил Хельмбури! Неужто он предал нас?»
Надо вырваться, бежать…
Перед ее мысленным взором возникли горящие гобелены, обагренный кровью меч, лежащие неподвижно на полу два окровавленных тела. Она задрожала.
— Не двигайтесь, Ваше Высочество, — послышался голос Хельмбури. — Мы скачем по краю скалы и можем сорваться в пропасть.
Скала? Пропасть? Она сжала зубы, напряглась и замерла, словно одеревенела. Лишь мысль о побеге трепетала, рвалась, будто стреноженный конь.
Через некоторое время лошадь замедлила бег, затем остановилась. Хельмбури спешился первым, потом стащил с лошади туго запеленутую в плащ Терессу и куда-то понес ее. Пройдя несколько шагов, он наконец мягко поставил принцессу на ноги. Осторожные руки раскутали ее, сняли плащ. Тересса окинула взглядом пустую комнату в жалкой, заброшенной хижине, слабый голубоватый свет висящего под потолком молочно-белого шара и холодный очаг.
Прежде чем она успела произнести хоть слово, Хельмбури упал на одно колено и сунул длинный кинжал в ее оледенелые, онемевшие пальцы. Склонив голову, словно покорно подставляя под острый клинок обнаженную шею, он проговорил:
— Убейте меня, Ваше Высочество, за то, что я не подчинился вашему приказу и силой пленил вас. Но могу ли я сначала объяснить причину моей непокорности?
Тересса смотрела на эту тощую вытянутую шею и чувствовала, как против воли в ней зарождается безумный, клокочущий в горле смех. Тот самый смех, который, разразившись, кончается потоком слез. Она подавила в себе эту впышку и резко отбросила в сторону кинжал.
— Говори, — сказала она ровным голосом. — Я рада, что у тебя есть оправдание… и… хватит крови. Я уже навидалась ее за эту ночь.
Все еще не поднимаясь с колен, Хельмбури медленно поднял голову. Тересса смотрела на измученное костистое лицо, видела скорбные усталые глаза. Хельмбури стал управителем ее отца, когда оба они, король и слуга, были подростками. «Ему было столько же лет, сколько мне сейчас», — неожиданно подумала она.
