Очень многие люди, создавшие нашу историю, были «чужаками», даже зачинатели самого движения за национальное самосознание, на почве которого и выросли норвегизаторы. Взять хотя бы Эрнста Сарса, написавшего историю Норвегии, или Эдварда Грига, создателя норвежской национальной музыки,— по его же собственным словам, в нем нет ни капли норвежской крови. Да и Хенрик Вергеланн является великолепным примером удачного смешения двух национальных начал.
Бесспорно, что местные говоры служат родным языком большой части населения. Но столь же очевидно, что риксмол является естественным языком другой его части, и не меньшей.
«Поскольку риксмол долгое время был письменным языком и на нем создана богатая и разнообразная литература, он обладает еще и тем преимуществом, что достаточно развит для выражения самых точных, возвышенных и утонченных оттенков человеческой мысли».
К ясности, сжатости » простоте, утверждал Нансен, стремится любой культурный язык на свете. Если взглянуть с такой точки зрения на риксмол и лансмол, ни один из них не совершенен.
«У них нет будущего, они слишком расплывчаты по своему строению и перенасыщены длиннотами, отягощены устаревшими формами. Причем лансмол более тяжел и архаичен. Язык, к которому мы стремимся, появится нескоро. Дело не в том, чтобы «насаждать» один из уже существующих, важно добиться их слияния, отжать из них воду. Цель нам ясна, остается двигаться к ней прямо, не отвлекаясь то и дело в сторону, как дети. Путь этот является естественным продолжением того пути, которым мы шли до сих пор, хотя темп движения можно бы и ускорить. С обеих сторон».
Стортинг принял постановление о том, чтобы с 1909 года преподавание в средней школе велось на лансмоле, а с 1912 года предполагалось экзаменационную работу на аттестат зрелости (изложение или сочинение) также писать на лансмоле. Нансен решительно возражал против этого.
«Весь вопрос в том, какое воздействие на молодежь окажет активное использование языка, который похож на родной, но лишен для них живых корней разговорной речи. Чего же тогда ожидать, как не утраты молодыми умами чувства стиля и притупления языкового чутья, ведь у них еще не выработано чувство языка. А как легко это может привести к кривлянию, к появлению уродливых жаргонов вместо гармонического слияния, по той причине что у одного языка есть живые корни, а у другого — нет! И еще — не внушив молодежи уважения к так называемому «национальному», мы только вызовем скуку и равнодушие даже к тому, что действительно является предметом национальной гордости.
