Я внезапно осознал, что он был напуган.
— У меня нет е. ного времени, братка, — сказал он настойчиво. — Ты должен приехать сюда, ты должен помочь мне.
— Что происходит, чувак? — сказал я.
— Они идут, — прошептал он, и что-то в его голосе заставило меня похолодеть.
— М..аки провели меня, — продолжил он. — Они продолжали высматривать, словно все еще искали, но они оказались лучше, чем я думал, они вычислили меня сто лет назад, они просто подгадывали момент, а потом… а потом… Они уже едут! — он прошипел последнее предложение, словно проклятие.
— Эйкан, — сказал я медленно. — Эйкан, чувак, ты должен прекратить нести эту безумную хрень, — сказал я. — Полиция едет…?
Он почти завопил от злости.
— Черт тебя, б… подери, ты меня не слушаешь? Любой м…ла может справиться с полицией, но за моей е. ной головой охотится эта богодельня! — Oн был в ужасном состоянии.
Он пригласил меня к себе домой, осознал я. Впервые за пять лет он готов был поведать мне, где живет. Я пытался вклиниться в его диатрибу.
— Я знаю такую херню об этих ублюдках, в которую ты бы не поверил, чувак, — стонал он. — Словно какие-то е. ные паразиты… Тебе не любопытно, что за м…ки так живут?
Я сумел прорваться.
— Что я могу сделать, чувак? — сказал я. — Ты хочешь, чтобы я приехал?
— Ага, чувак, пожалуйста, помоги мне унести мою жопу на х… — сказал он.
Он назвал адрес минутах в двадцати ходьбы. Я выругался на него.
— Все это время ты был рядом, — сказал я.
— Только, пожалуйста, поторопись, — прошептал он и разорвал соединение.
Дом Эйкана стоял на улице непримечательных сооружений из красного кирпича, и я несколько секунд всматривался в него, пока не увидел, что что-то было не так. Окно, выходившее на фасад, было выломано, а края занавесок словно водоросли развевались через дыру. Крича, я пробежал последние несколько футов. Никто не ответил на звонок. Я постучал в дверь, и выше по улице и напротив зажегся свет, но к его двери никто не подошел.
Я заглянул внутрь через дыру. Я осторожно ухватился за раму с остатками стекла и забрался в Эйканов дом. Неглубоко дыша, я стоял, шепча его имя снова и снова. Звук моего собственного голоса был очень слаб. Это напугало меня, такой незначительный звук в той тишине.
Это была крошечная халупа, странная смесь бардака и анальной привередливости. Гостиная, совмещенная со спальней, была забита полками типа Икеевских, туго заполненными внимательно отсортированными журналами и софтом, все четко выстроено. В углу была коллекция необычайно мощного компьютерного железа, компактная небольшая локальная сеть, с принтерами, сканнерами, модемами и мониторами, вклиненными под невероятными углами. Кофейный столик вызывал отвращение окурками и немытыми чашками. Я был абсолютно один.
