Однако это намерение ему осуществить не удалось.
— Вадым!
Вострецов был слишком расстроен преследующими его неприятностями, а потому не сразу обратил внимание на этот достаточно громкий возглас. Кроме того, он никак не ожидал встретить тут кого-нибудь знакомого. И уж тем более со столь ярко выраженным южным акцентом.
— Вадым, ахпер! Нэ сылишишь, чито ли?..
Он оглянулся. Приподнявшись со стула, ему из противоположного конца зала призывно махал рукой и лучезарно улыбался из-под густых черных усов не кто иной, как Ашот Айвазян. Они вместе учились, даже были приятелями, но потом, когда Ашот ушел из органов в частную охранную фирму, их пути разошлись.
— Силюшай, ахпер Вадым, сиколько тэбя можно тут жидать? — кричал тот с колоритно подчеркнутым южным акцентом. — Иди ко мине, ахпер Вадым, будем немножко кюшать, конияк пить!
Вадим не счел нужным скрывать досаду. Ему сейчас хотелось просто посидеть одному, упиваясь сладостным душевным мазохизмом, а тут… Однако никуда не деться — своими воплями Ашот уже привлек к себе и к нему, к Вадиму, внимание едва ли не всех посетителей. И с чего это он вдруг так разорался, всегда спокойный и выдержанный, армянин, который по-русски говорит довольно четко и чисто, грамотнее иных славян, с акцентом едва уловимым…
Однако делать нечего, не откликнуться на этот громогласный призыв теперь, после такого шума, просто невозможно.
— Сейчас, — вынужден был отозваться Вадим. — Не увидел тебя сразу…
Вострецов начал пробираться между сидящими в другую сторону. Теперь бы только не пролить кофе из опасно проминающимся стаканчика кому-нибудь на спину, вернее, на одежду.
— Не увидел он… Ходы ко мине! — не успокаивался Ашот. — Ти что, забил, чито я тибя жду?
Вострецов пробрался-таки к нему, осторожно поставил принесенную посуду на столик.
— Барыф, ахпер! — потянулся к нему обниматься Ашот. И тут же перевел: — Здравствуй, брат!
Громко отодвинув пластмассовый стул, Вадим осторожно опустился на него. Он уже давно не доверял этим произведениям полимерной технологии.
— Здравствуй!
— Ты что, забил, какой сегодня день, да, забил? — не унимался Ашот. — Сейчас я тибе напомню, астаглох Вадым, сейчас напомню… — и заорал через весь зал:- Ай, красавыца, похожая на сияние луны, когда на нее смотришь с вершины горы Арарат, принеси нам чего-нибудь випить и чего-нибудь закусить. Ми с другом давно не виделись.
Потасканная буфетчица из-за стойки улыбалась так приветливо, будто всю сознательную жизнь только и мечтала обслужить именно Ашота. Очевидно, рассчитывала на приличные чаевые от этого разошедшегося кавказца.
